всё подряд, но «Kurenai» и пара медляков – однозначные шедевры.

— Первый медляк это «Tears», а второй?

— «Endless Rain». Ричи, у тебя есть?

— Спрашиваешь!

— Тогда включай. А я пока текст найду.

Дав Ричи запустить композицию, Морис сел за ноутбук. Поисковик любезно предоставил ему нужную информацию. То ли связь уже наладилась... то лиМорисуИнтернет не посмел отказать в своих услугах.

Вернулся Макс с гитарами.

— Пап, а где мой усилок? — спросил он с порога.

— В Москве. Не помнишь, что ли?

— Я про старый.

— А-а... — Ростислав как-то резко стушевался. — Ты извини... но его Инфузория сожгла.

— А какого дьявола она вообще лапы к нему потянула?! — возмутился Макс.

— Без понятия. Знаю только, что сожгла и выбросила.

— Вот тварь!

— Может, просто выбросила, а что сожгла – соврала.

— Это уже больше похоже на правду, — Макс повернулся к Рондвиру: — Ну что, Ронд, играй тогда ты.

— Да как же он будет играть, если гитару подключить не к чему? — опешил Ростислав.

— Пап, поверь,онбудет.

Дверь снова распахнулась. На пороге возник Элестайл, а за ним – остальные вампиры, драконы, Дэллоиз и Кирилл.

— Не помешаем? — осведомился король тоном всякого отсутствия сомнений.

— А если помешаете – что тогда? — ехидно поинтересовался Морис.

— Тогда вам придётся смириться с неизбежным, — ответил Элестайл со своей коронной саркастической улыбкой.

Рондвир взял в руки гитару, настроил её. Звук действительно был не ахти, но что поделаешь.

Для начала повторили «Tears» – уже с гитарой. Элестайл, недолго думая, взялся подыгрывать на басу, подстраивая его по ходу дела.

Следующей стала «Endless Rain». А дальше перешли-таки к Virgin Steele.

— Макс, а барабанной установки у тебя дома случайно не завалялось? — спросил Стив скорее в порядке бреда.

Конечно, ответ был – нет. На ударных Соколовы не играли никогда.

— Наверное, можно взять в прокат? — задумался Морис.

— Наверняка, — поддержал идею Ростислав.

Морис метнулся к ноутбуку. А через несколько минут уже звонил по какому-то номеру. Заказал он не только установку для Стива, но ещё одну гитару и всё недостающее оборудование.

Теперь оставалось только ждать. Однако просто так парни времени не теряли, продолжая музицировать по мере возможности. Элестайл тоже внёс лепту своими вещами. К паре из них он успешно добавил фортепианные партии – дабы Ростиславу не приходилось сидеть простым слушателем.

Доставка приехала примерно через два часа. После обещанных Морисом чаевых работники проката проявили такое рвение, что явно перекрыли все мыслимые сроки исполнения заказов.

Концерт пошёл полным ходом. Как ни странно, но Ростиславу уже не претило тяжёлое звучание. Неожиданно для самого себя ввязавшись в процесс и волей-неволей познав данную музыку как бы изнутри, он вдруг перестал испытывать к ней негатив. Возможно, свою роль тут сыграло и желание укрепить отношения с сыном. Ростислав видел, насколько Макса обрадовали нежданные перемены... и был готов на всё, лишь бы не разочаровать сына вновь. Однако это не было пересиливанием себя, жертвой ради высокой цели – его отношение к металлу действительно изменилось. В одночасье. А уж игра Макса и вовсе доставляла ему истинное удовольствие, к которому, конечно, примешивалась гордость. Сам он не много понимал в гитарных техниках, но Элестайл Макса хвалил. И его товарищи по группе тоже.

Дверь опять отворилась. Неужто Элине наскучило сидеть в одиночестве, проклиная металл? Никто не повернул головы – пускай проскользнёт мышкой, кажется, именно это в её стиле.

— Добрый вечер, — произнёс самоуверенный мужской голос.

Теперь к двери повернулись все как один. Одни узнали Розовского, другие догадались.

Глава 25

— Добрый вечер, Андрей, — ответил ему Илзи по-английски. — Ты как-то неожиданно.

Да, днём они написали Розовскому, что готовы обсудить детали сделки, но до сих пор даже ответа от него не получили.

— Не всё же вам устраивать мне сюрпризы, — улыбнулся глава Полярников, также с лёгкостью перейдя на другой язык. — Иногда мне тоже нравится удивлять.

— Только, заметь, оба раза без приглашения явился именно ты, — произнёс Элестайл.

— И снова меня встречают нелюбезно.

— Ох, кто бы говорил о манерах!..

— Что ты сделал с моими охранниками?! — опомнился Ростислав. Не перекидывался же он в дракона, чтобы перелететь через забор.

— Не беспокойся, ничего страшного. Просто усыпил. Меня когда-нибудь пригласят войти?!

— Тебе нужно приглашение? Какая неожиданность, — тон Элестайла по-прежнему был сама язвительность – вполне, впрочем, соответствуя тону Розовского. — Что ж, проходи, располагайся, — он сделал приглашающий жест, сопроводив его опять же саркастической улыбкой.

Розовский прошёл в комнату:

— Гляжу, вашего полку прибыло. Даже пара драконов подтянулась. Точнее, дракон и дракончик. Что, больше взрослых драконов у вас для моего устрашения не нашлось?

— Не льсти себе. Найлори здесь вовсе не ради тебя – просто на экскурсии за компанию со старшим братом. В планы Лорго, кстати, тоже не входило меряться с тобой членами. Но если станешь плохо себя вести – будут тебе и сотни драконов.

— Догадываюсь, — ответил Розовский неожиданно серьёзно. — Раз уж я имел неосторожность наступить на хвост дракону из мира драконов. Итак, кто из вас уполномочен вести переговоры? Лорго?

— Нет. Я.

— Назовёшь себя? — в голос Розовского вернулась язвительность.

— Элестайл.

— Моё имя тебе наверняка уже известно, и всё же соблюдём протокол. Андрей Розовский.

— А настоящее? — потребовал король.

Дракон смерил его странным, не без долей высокомерия и сарказма взглядом. Но потом всё же произнёс:

— Андер-Вазлис.

Элестайл вопросительно посмотрел на Кирилла. Тот кивнул. Значит, земным имя не является. Что ж, версия, что Розовскийчистокровный обращённыйдракон, похоже, верна.

— Итак, где находится портал, который ты хочешь открыть?

— Я уже говорил, что его местоположение покажу только в случае заключения сделки, — напомнил Полярник.

— Ну, хорошо. А что это за мир?

— Мой родной мир. Именуется Соктава. Но вряд ли название скажет вам что-либо – портал в него закрыт уже триста лет.

— Как же ты оказался за закрытой дверью? Тебя изгнали? За что?

— Какое отношение это имеет к нашей сделке?

— Самое прямое. Не хотелось бы подвергать ни в чём не повинный мир опасности при твоём возвращении. Конечно, у меня нет уверенности, что ты скажешь правду. И всё-таки я настаиваю на ответе.

Розовский усмехнулся:

— Поверь,