предложил Ямаде заглянуть к нему – впервые за несколько лет их совместной службы. После кончины отца, который оставил сыну огромные владения, приобретенные в Корее, Ито стал страстным коллекционером. Вот и теперь он выставил перед другом селадон времен Корё[40], примерно XI века, с лукавой ухмылкой вопрошающего человека, заведомо знающего верный ответ на поставленный им же вопрос. Изделие имело изысканный силуэт, в котором подсознательно угадывались изгибы плеч прекрасной женщины, и изящный матово-зеленый цвет, которого в природе не сыщешь, но который неизбежно заставляет вспоминать о природе.

– Изумительный экземпляр. – Ямада говорил искренне. – Один из лучших в своем роде. Но что это с ним здесь приключилось? – Он указал на длинную линию, протянувшуюся по поверхности всего сосуда.

– Ах да, эта трещина… Такие древние диковинки невозможно откопать, не оставив на нем хоть одного изъяна. Эта трещина ему досталась от лопаты могильщика. Но с этим ничего не поделаешь. Не будут же они перебирать землю метлами, лишь бы не задеть фарфоровую безделушку. Да к тому же селадон очень недурственно отреставрировали. – Он хмыкнул. В его тоне звучала уверенность человека, знающего толк в подобных вещах. – На самом деле меня все это сильно вдохновляет. Гораздо занимательнее обнаруживать вещи в земле, чем отыскивать их в глубине кабинета какого-нибудь пожилого помещика. Только представь себе: этот сосуд лежит рядом с каким-нибудь царьком Корё, а по прошествии тысячи лет – я получил его в свое распоряжение.

– Да-да, весьма интересно, – заявил Ямада, изображая безусловное одобрение. Только мимолетный блеск в глазах и нарочитая осторожность, с которой он отставил бокал, выдавали его истинные чувства.

– Вот это тебе точно понравится, – сказал Ито, препровождая друга в соседнюю комнату. На полу лежал огромный тигр в желтых и черных полосках. Животное на первый взгляд казалось совсем живым. На поверку же это оказалось не зверем, а лишь его шкурой.

– Знаешь, сколько я выложил за него? – Ито вдруг пошел на неожиданную откровенность и назвал сумму, значительно превосходившую их ежемесячное полковническое жалованье. – Эти штуки до нелепости дорогие в наши дни. Но именно поэтому я ее и приобрел. Когда этих зверей истребят под корень, то смогу перепродать шкуру раз в двадцать дороже.

– Ходил я как-то охотиться на тигра, – сказал Ямада с отсутствующим взглядом. – Сильнейшие и умнейшие существа нашего мира.

– Не шутишь? Сейчас их почти что не встретишь. Насколько мне известно, за последние три-четыре года не удалось поймать ни одного зверя. Еще через несколько лет и увидеть их можно будет только в зоопарке «Чхангёнвон».

В этот момент голова Ито повернулась в сторону двери. На пороге стояла, взирая на них с большим смущением, его сестра.

– Заходи, Минэко, – ласково позвал Ито, и девушка тихо прошла в комнату. Ямада поднялся ей навстречу, и они обменялись поклонами. Сестра, в отличие от благообразного брата, была невзрачной, если не сказать неказистой. Однако ее глаза, в отличие от преисполненных прохладного самодовольства очей брата, были добрыми и лучистыми. Как и мужчины, а впрочем, и все представители верхушки японской аристократии, она была одета на западный манер: свободное платье из атласа нежно-розового оттенка, на фоне которого она выглядела еще более бледной. Минэко встала рядом с Ямадой. На ее губах застыла застенчивая улыбка.

– Итак, о чем ты говорил? – Ито вновь обратился к Ямаде, который уже понял, что эти посиделки были устроены с намерением познакомить его с девушкой. – Тигра удалось убить?

– Нет. Я, как и все, прицелился и выстрелил. Попал ему в ногу. Но тигр скрылся от нас, – ответил Ямада, про себя отметив – впервые за все это время – надежду, что тот тигр все-таки выжил.

– Жаль. Но не печалься. Наверняка он издох где-нибудь посреди леса. Так что можешь считать его своим трофеем. А это более ценно, чем тратиться на покупку одной шкуры, – заверил его Ито. Минэко закивала головой в знак согласия и откланялась.

Слуга один за другим вынес из комнаты антикварные вещи. Ямада и Ито снова разлили и пригубили коньяк.

– Я был любимым ребенком отца, – сказал Ито, потягивая коньяк из бокала. – Всегда жалел Минэко, она была обделена отцовской любовью. Все время хотел встать на ее защиту.

– Она кажется очень милой.

– Правда? Рад, что она произвела на тебя хорошее впечатление, – заметил Ито, заулыбавшись. – Что еще скажешь о ней?

Ямада пожал плечами:

– Я с нею незнаком, мы же только познакомились.

– Гэндзо, как ты отлично знаешь, женщины меня не слишком заботят, – начал Ито, переходя на максимально откровенный, задушевный тон. – Да, мне нравятся красавицы. Я ценю их за внешность, а иногда и за личные качества. Такие женщины похожи на хороший антиквариат. Но в отличие от антиквариата они со временем теряют в цене, по крайней мере, с моей точки зрения. Исключений практически не бывает. И все же заметь: даже я повинуюсь общепринятым нормам. – Ито оперся о спинку кресла и снова сделал глоток. – Скоро сыграем свадьбу с дочерью графа N. Виделись мы с ней всего раза два.

– Тебя можно поздравить? – не без иронии поинтересовался Ямада.

Ито захохотал:

– Наверное, да, поздравляй. Знатный будет союз. Мой отец был бы вне себя от радости. Но речь сейчас о тебе, Гэндзо. Как тебе моя сестра? Рано или поздно, но тебе придется жениться. Наверняка отец тебе это наказывал. А Минэко и образованная, и милая в общении. Вдобавок получит хорошее приданое. Она будет прекрасной послушной женой. А я бы очень хотел ее выдать за такого человека, как ты.

Ямада ничего не ответил. Он предпочел уставиться внутрь бокала. Да, Ито Минэко была по меньшей мере не хуже тех партий, которые ему пытался подобрать отец, а возможно, даже значительно лучше. В последние годы полковник Ямада открыл для себя простую истину: то, как он должен был чувствовать себя, зачастую отличалось от того, как он чувствовал себя в действительности. Он опасался, что эта особенность сдерживала и делала его слабым. Для испытания собственной силы воли он привык делать то, к чему его сердце совсем не лежало. Ямада трудился в тюремных камерах, лично бичуя самых злонамеренных повстанцев с самоотверженностью, с которой профессиональный атлет посвящает себя изнурительным тренировкам из веры, что когда-нибудь эти экзерсисы будут даваться с большей легкостью, а тело станет сильнее. Посему, несмотря на полное отсутствие интереса к Минэко как человеку и уже тем более как к женщине, Ямада безо всяких эмоций ответил:

– Хорошо, я женюсь на ней.

– Отлично! Тогда выпьем за нашу семью, – сказал Ито, и они чокнулись. Но Ямада выглядел мрачным. Ему было