И быстро подключилась к мыслям Кастета.

Мысли у него в голове были медленные, тяжелые и мрачные, как будто он перекатывал огромные камни или даже замшелые кладбищенские надгробья.

«Опаздывает Скорпион. Забурел Скорпион. Обнаглел. Ко мне на встречу опаздывает! Надо будет его проучить за наглость. А может, вообще пора с ним кончать. Вот выполнит этот заказ – и спишу его в расход. Закажу той же Мамбе».

Кастет огляделся по сторонам, снова посмотрел на часы.

«Да он совсем оборзел! Ко мне опаздывать нельзя. Вообще, что-то с ним не то – то пропал на несколько дней, то позвонил не по графику. Нет, точно, надо с ним кончать.

Но что делать сейчас? Заказ очень важный. Он уже принят, получен аванс. Большой, между прочим, аванс. Если что не так, придется выплатить неустойку. Да и не в деньгах дело! Я не могу провалить такую важную операцию! Разговоры пойдут, что я стал ненадежен, что я уже не тот, что прежде.

Тем более что такие разговоры и так пошли… до меня уже доходят их отголоски…

Поручить кому-то другому?

Нельзя. Скорпион, как ни крути, большой профессионал. Таких, как он, всего несколько человек. И операция разработана под него. В доме Разумовского все подготовлено. До начала операции осталось только два дня, когда цель будет в Петербурге на встрече…

Но где же он?

Жду еще пять минут и уезжаю…

Он должен понимать, что со мной так себя не ведут!

Но кому же доверить операцию?

Филин в Таиланде, Мамба в пластической клинике морду поправляет, да и не успеет никто подготовиться…

Вот что… все сходится к тому, что мне нужно вспомнить молодость и сделать дело самому. Так я убью двух зайцев: и заказ выполню, и покажу всем, что меня рано списывать…»

Кастет еще раз взглянул на часы, окинул последним взглядом сквер и махнул рукой своим охранникам – мол, возвращаемся.

Они быстро направились к машине, открыли перед Кастетом дверцу, и скоро машина уехала.

Я немного выждала и тоже покатила свою коляску прочь из сквера, обдумывая то, что мне сегодня удалось узнать.

Скорпион нужен Кастету, чтобы выполнить какой-то важный заказ.

Проще говоря, чтобы убить какого-то человека. Ну правильно, этот Семибратов, или кто там он есть, только на такое и годится. Профессионал чертов!

И я знаю даже время и место предполагаемого убийства.

Операция должна быть выполнена через два дня, когда объект приедет в Петербург на какую-то встречу. И встреча эта состоится в доме Разумовского.

Что это за дом, я не знаю, но выяснить это не составит труда…

Но как мне действовать?

Хорошо бы помешать убийству и заодно отомстить Кастету…

Но как?

За этими мыслями я дошла до Дворцовой площади и тут вспомнила, что мне еще нужно отвезти коляску Нинкиной врачихе. Точнее, ее дочке.

К счастью, она жила недалеко, на Екатерининском канале.

К остановке как раз подъехал нужный троллейбус, я закатила в него коляску и через четверть часа уже шла по набережной канала.

Дом, где жила эта самая дочка, был большой, старый и мрачный. Подъезд, где находилась ее квартира, был во дворе. Во двор вела полутемная арка, закрытая воротами, замка на них не было.

Я подкатила коляску к подъезду и нажала кнопку на домофоне.

На мой звонок отозвался раздраженный женский голос:

– Это доставка суши?

– Нет, я вам коляску привезла.

– Что так поздно?

Вот интересно! Ей коляску бесплатно отдают, да еще на дом привозят, а она предъявляет претензии!

Я взяла себя в руки, не стала раздражаться и проговорила ангельским голосом:

– Как смогла, так и привезла. Так вам нужна коляска?

– Ладно, поднимайтесь! Шестой этаж!

– А может, вы сами спуститесь?

– Что?! Нет, я никак не могу, у меня Анабелла!

Я не поняла, что такое Анабелла – болезнь, что ли, при которой нельзя ходить по лестнице? Или от туалета не отойти? Так, может, это заразно?

Никаких пояснений не последовало, но замок на двери подъезда щелкнул, и дверь открылась.

Я вкатила коляску в подъезд и тут, к своему ужасу, поняла, что лифта в доме нет.

Ну, могла бы и сразу догадаться – в старых домах такое сплошь да рядом.

При этом лестница была очень крутая и темная…

Я представила, что мне придется тащить коляску по этой лестнице на шестой этаж… и мне поплохело.

Тут дверь подъезда снова открылась, и в него вошел молодой парень с обесцвеченными волосами, в черной куртке-косухе, весь обвешанный цепочками и утыканный пирсингом.

– Не поможешь? – взмолилась я, показав страдальческим взором на коляску. – На шестой этаж поднять нужно, а лифта здесь нет…

– Большой ребенок? – деловито осведомился парень.

– Вообще никакого! – успокоила я его. – Попросили знакомым коляску отвезти и не сказали, что дом без лифта!

– А, пустую коляску – это плевое дело!

Он ловко подхватил коляску и начал восхождение.

Первые два пролета он отмахал на одном дыхании, так что я едва за ним поспевала. После второго этажа шаги его замедлились, теперь я шла за ним след в след.

После третьего он начал дышать шумно и тяжело и то и дело останавливался, чтобы перевести дыхание.

Добравшись до четвертого, остановился, поставил коляску и проговорил, отдышавшись:

– Там у тебя точно никого нет?

– Конечно, нет! Посмотри! – И я приподняла одеяльце, продемонстрировав ему мячик в чепчике. Парень пришел в восторг от такой инсталляции, но тут же снова помрачнел:

– Надо же, и правда пустая, а кажется, что там лежит боксер-тяжеловес…

– Ну, давай вместе понесем! Всего два этажа осталось!

Он смущенно кивнул, и дальше мы понесли коляску вдвоем. Она и правда оказалась тяжелой.

Кое-как мы преодолели последние два этажа.

Поставив коляску перед нужной квартирой, я повернулась к своему спутнику, чтобы поблагодарить…

Но он уже несся вниз по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Видимо, боялся, что я его еще о чем-нибудь попрошу.

Я пожала плечами и нажала на кнопку звонка.

Дверь приоткрылась буквально на три сантиметра, судя по всему, она была закрыта на цепочку. Надо же, я такое только в старых советских фильмах видела!

В щелку выглянул круглый карий глаз.

– Это кто? – спросили меня из-за двери.

– Я же вам звонила снизу! Я коляску вам привезла и на шестой этаж, между прочим, втащила!

Я уж не стала уточнять, что втащила ее не сама, а с посторонней помощью.

– Ах да… коляска… – протянула особа за дверью. – Вот эта коляска, да? – Карий глаз уставился на злополучную коляску.

– А что, вы еще какую видите? Или думаете, что я несколько