Тут же в дверь туалета постучали.

– Выходи немедленно. Полиция штата, – услышал Гоша.

Он спустил воду, смочил руки под краном и вышел. Полицию нельзя заставлять ждать. Особенно в Америке.

В коридоре стояли двое полицейских, совсем как в кино – толстый и худой.

– Покажи руки, – грубо приказал ему толстый.

Гоша вытянул вперед ладошки. Полицейский, едва заметно ухмыльнувшись, уточнил:

– Рукава подними! Выше! Еще выше!

Гоша оголил локтевые сгибы на обеих руках. Худой напарник осмотрел его руки и как будто расстроился.

– Вены чистые, – констатировал он.

– А что вы ищете? – невинно спросил Гоша.

– Шутник? – вопросом на вопрос ответил толстый полицейский. – В участке пошутишь. Пошли. И ты тоже. – Он ткнул пальцем в Оксану.

В сопровождении полицейских Гоша с Оксаной вышли из дома, так и не допив вино. Их посадили в машину, которая снаружи оказалась чище, чем внутри, и с ветерком довезли до полицейского участка. Там у них взяли экспресс-анализ крови на наличие наркотиков. Оба оказались чистыми. Их попросили на выход.

Оксана потребовала извинений, но на нее так посмотрели, что она моментально заткнулась. В Америке не принято портить настроение полицейским.

На улице Гоша вздохнул полной грудью, наслаждаясь свободой. Все-таки находиться в полицейском участке довольно стремно, даже если ты ни в чем не виновен. Рядом нервно курила Оксана.

– И что это было? – начала заводиться она. – Пришли, забрали, выпустили. Еще и вену продырявили. Сволочи! Что наши менты, что их копы, никакой разницы!

Гоша подумал, что разница все же есть. Например, в оперативности.

– Тише говори, – посоветовал Гоша. Все-таки они стояли на крыльце участка.

– Да кто тут русский язык знает? Скоты! – отводила душу Оксана. – Говорят, сигнал был. Героином, дескать, ширяются, прямо по моему адресу. Это точно сучка Верка.

– Верка? – лениво переспросил Гоша. Он поднял лицо к солнцу и почувствовал, что так хорошо ему давно не было.

– Сучка из Зажопинска, она мне постоянно пакостит. Не смогла пережить, что ко мне такой красавчик зашел. – Оксана попыталась запустить пятерню в Гошины феноменальные волосы.

Гоша дернул головой. Оксана вздохнула. Все ясно, момент был упущен. Второй раз шампанское не стреляет.

– Вино допьешь? – спросила она без всякой надежды.

– Нет, Оксана, мне пора.

– Может, как-нибудь заедешь? – Голос был совсем тихий.

– Вряд ли, – честно сказал Гоша.

Он подтянул лямку рюкзака и начал спускаться по лестнице. На последней ступеньке обернулся. Оксана стояла на том же месте.

– Не оставайся тут, – сказал Гоша.

– Да, сейчас пойду.

– Нет, вообще в Америке не оставайся. Видать, не твоя это страна. Нечего тебе тут делать.

– Ага. – Голос был совсем бесцветный.

– И еще. – Гоша помолчал. – Если не получится вернуться на белом коне, ты не расстраивайся. Иисус вообще на осле в Иерусалим въехал, и ничего. Короче, тебе главное до России добраться. Там тебе по-любому лучше будет. Поверь мне. – Голос Гоши потеплел.

– Ладно, без сопливых разберусь. – Оксана возвращалась в чувство. Вместе с этим к ней возвращалось хамство.

«Ну и черт с тобой! – подумал Гоша. – Все равно твоего белого коня угнали».

Он посмотрел на часы. Вирус заканчивал свое пиршество, поглаживал брюхо, набитое файлами. А к возвращению Оксаны его, как муху, прихлопнет «Сталинград». Не будет ни файлов, ни вируса.

Он шел к автовокзалу жутко уставший и неимоверно счастливый. Он оказал услугу Владу. Его неполиткорректная переписка исчезла. Как же чертовски приятно спасать людей! Гоша чувствовал себя немного супергероем. Одним словом, день прошел с пользой. Только болел живот от нервов и горы бутербродов.

Глава 41. Визит Матиса

Вернувшись в кампус, Гоша упал в кровать и проспал до вечера. Его разбудил Матис.

– Эй, с тобой все в порядке?

– Угу, – стряхивая остатки сна, промычал Гоша. – А ты как тут оказался?

– Дверь была не заперта. На обеде тебя не было, Лика велела зайти.

– Зачем? – Гоша еще плохо соображал.

– Ну, вдруг ты заболел. Лике нравится роль матери Терезы.

Они заулыбались, как бывало всякий раз при упоминании Лики. Эта пловчиха сочетала в себе несочетаемое. В ней уживались нахрапистость и уязвимость, хамоватая честность и врожденная приспособляемость.

– Она вроде с Вуки помирилась, – продолжил Матис.

– Так они и не ссорились. Или я чего-то пропустил? – вяло отреагировал Гоша.

– Ты правда не заметил, что они ставили отношения на паузу?

Гоша хрюкнул, выражая тем самым неприятие высокого стиля.

Матис задумчиво смотрел на Гошу.

– Скажи, почему компьютеры тебе интереснее людей?

Гоша окончательно проснулся. Вопрос Матиса задел его за живое. Он вспомнил претензии Оксаны к Владу, что тот готов просидеть перед экраном всю жизнь. Оксана, конечно, дура. Но и дуры порой зрят в корень.

Он хотел сказать: «С чего ты взял?» Или даже: «Ты не прав». Но вышло бы, будто он оправдывается. А этого Гоша терпеть не мог.

– За компьютерами будущее, – выдал он шаблонную фразу.

– А за людьми, значит, прошлое?

Разговор нравился Гоше все меньше.

– Слушай, Матис, ты чего пристал? Прошлое, будущее… Да какая разница? Это ты у нас социолог, вот ты и разбирайся с людьми.

– Но мы же твои друзья.

– Чего ты от меня хочешь? Ну не заметил я, как Лика с Вуки разошлись, а потом сошлись. И что? Это преступление? Мне вообще проще, когда люди сами все говорят про себя. Типа, мы пара. Почему я должен приглядываться и соображать на их счет?

– Ты ничего не должен. Но друг – это тот, кто понимает без слов. – Матис печально посмотрел на Гошу и вышел из комнаты, оставив Гошу в досадном недоумении.

Глава 42. Встреча с Надей

Влад прилетел в Шереметьево, почти не утомившись в дороге, хотя в полете он не спал ни минуты. Воспоминания и волнение – лучшее средство для поднятия тонуса. Правда, его бодрость имела тревожный привкус. Какая она, Москва? Как встретит его? И главное, как получится с Надюшей? Ведь он имел с ней исключительно телефонный роман. Настоящий роман, с завязкой и развитием отношений, но все же это не то же самое, что реальная жизнь.

В самолете Влад вспомнил о Чайковском, о его романе в письмах. Это была интеллектуальная связь двух незаурядных людей. Чайковскому больше и не надо. А Владу надо. Намного больше. Будучи человеком математического склада, Влад тяготился тем, что из пяти органов чувств его общение с Надей ограничено только двумя – зрением и слухом. Он видел ее на экране и слышал ее голос. Два из пяти, сорок процентов. Он хотел подключить обоняние, вкус и осязание. Жить на все сто.

Получив багаж и внутренне перекрестившись, Влад пошел на выход. Как только перед ним открылись раздвижные двери, он уперся взглядом в Надину распахнутую улыбку. Она стояла в толпе встречающих в ярко-красной куртке и была похожа на цветок мака, по недоразумению выросший на унылом газоне. Его женщина затмевала всех своим оглушительным оптимизмом.

Влад расплылся в улыбке, чувствуя, как громада тревоги, в которой он не признавался даже себе, упала с его плеч.

– Ну что? – спросила она. – С возвращением?

– Похоже на то.

Он