Мотор мужественно встал в последнюю секунду.

Потом об этом городские патриоты говорили: «Сразу видно – свой. А свой – не подведет!»

В центре Ежополя снесли дом бывшего Дворянского собрания и на его месте в девять с половиной лет воздвигли роскошный, семиэтажный, сверкающий стеклом и алюминием общественный клозет.

Ни одна столица мира не имела эдакого дива, не говоря уже о городах помельче.

В Ежополе об этом знали и поэтому всех гостей и заезжих туристов первым делом водили смотреть на данный сногсшибательный шедевр.

А над парадным входом развесили плакат: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!»

Пользоваться, впрочем, не давали никому – в клозете постоянно что-то расширяли, день и ночь реконструировали и расписывали всё новыми и новыми фресками, содержание которых держали в строжайшем секрете. Да и скоростные лифты не навесили еще.

Правда, отдать должное смышленым зодчим, для пользования сзади пристроили пятнадцать дощатых свежеоструганных кабинок со стеклянными дверьми и без единого запора, однако посещать их никто не хотел, к вящей скорби и удивлению городских властей.

Тем не менее однажды клозет заработал.

Это случилось в тот прекрасный день, когда город посетил то ли бахрейнский, то ли кувейтский, то ли еще какой султан с полутысячной свитой журналистов, поваров, швейцаров, друзей, верных жен и прочих товарищей с кричащей внешностью застенчивых телохранителей.

Султана тотчас пригласили посмотреть новинку и сердечно распахнули перед ним парадные двери, за которыми уже стоял оркестр, игравший на баянах замечательную песню «С голубого ручейка…»

Подобающим моменту этикетом султан светлейше пренебрег.

Как заправский спринтер, победно рвущий финишную ленточку, он лихо сиганул из знойного летнего полдня в готические прохлады вестибюля и скрылся в полумраке прежде, чем представитель радостной ежопольской общественности успел раскрыть рот для приветственной речи и ознакомления высокого гостя с замечательными цифрами из области строительства вечного города Ежополя.

Все застыли, трепеща и дожидаясь возвращения султана.

Он появился ровно через двадцать пять минут, совершенно белый, чуть дышащий, с горящими глазами и взлохмаченной головой.

Ноги его мелко дрожали, тело сотрясал озноб, а в движениях ясно сквозило нечто ностальгическое и отрешенное от всякой земной суеты.

Султан сейчас же, с места не сходя, объявил собравшимся, что напрочь отрекается от своего престола в пользу уругвайских сирот и прочих жертв гонки вооружений и начал вдруг тихонечко смеяться.

Вся свита плакала, а он – хи-хи!..

Конечно же, грозил в натуре разразиться большой международный скандал.

Отцы города схватились за головы. Они скандалу вовсе не хотели. А тем более – такого, на весь свет. Столица бы им это не простила – уж как пить дать.

Свита действовала четко: султана мигом и без глупых церемоний посадили в лимузин и увезли по ежопольскому бездорожью в иные края.

Часом позже его, естественно, отговорили, и всё вернулось на свои законные места, уругвайским сиротам ничего, понятно, не досталось.

Но случай этот поразил ежополян необычайно и потому вошел в городские анналы навсегда.

Впоследствии, правда, уверяли, что всё это – совершеннейшая липа.

Ну, да ведь не зря живет молва народная, не зря!

Год спустя в Ежополе также случилось – знаменательное. На торжественном обеде мэр города Ендюк принял вместе с послом из Эфиопии…

Воистину, ехали в тот град Ежополь со всех сторон.

Десятки делегаций из разных стран на дню к вокзалам прибывали.

А вокзалов в городе было восемь.

То есть поначалу-то их было два. Всего.

Но отцы города, ввиду непреходящего и нарастающего значения Ежополя – как внутри страны, так и на международной арене, – постановили разбить его на двадцать три района и в каждом построить вокзал.

Тот факт, что народились эти самые вокзалы в тихих сквериках, на шумных перекрестках или во дворах жилых домов, никого, по правде, не смущало.

Смущало другое: между возведенными платформами не было рельс.

Однако отцы города мигом заверили, что рельсы завсегда проложат – был бы вокзал! Мол, начинание набрало силу, и теперь его не остановишь – вон уж и в столицу выехал гонец: медали получать.

И, чтобы впредь никто не сомневался, прозвали это дело грандиозной стройкой века и быстро создали условия – ужасные, под стать.

А, покуда суд да дело, всех прибывающих на два старых нормальных вокзала без лишних проволочек пересаживали в ёмкие грузовики (в городе с автобусами было туговато, а таксисты задаром никак не желали возить) и гнали к новеньким перронам, где и считали формально оконченным их путь.

За несколько неспешных лет успели оборудовать рельсами и прочей атрибутикой железных дорог лишь шесть построенных вокзалов.

Тут отцы города в Ежополе нечаянно сменились, а новоиспеченные решили, что двадцать три района – это многовато, Ежополю довольно, как и прежде, – двух.

Хитрым образом произвели внутригородскую перекомпоновку, и тогда все восемь действующих вокзалов – два старых и привычных и вдобавок шесть недавних – внезапно оказались в одном районе.

Район этот быстро и по всем показателям вышел на первое место да так далеко оторвался от другого, что тот, ввиду неминуемого и публичного конфуза, как район пришлось вовсе упразднить.

И стало на свете два города: Ежополь, который с районом, иначе – вокзальный, и Ежополь, который с прежним центром, иначе – просто так.

Какой какому подчинялся – неизвестно.

Горожане таким казусом очень гордились, ибо аналогий не было нигде.

Ежополь сделался в народе вдвое популярней, и число его гостей утроилось за сорок восемь дней.

А что до недостроенных вокзалов, то часть их, особо не усердствуя, превратили в дешевые гостиницы, тем самым единым махом разрешив лютую проблему, которая терзает все российские – и около – большие города, ну, а часть отдали парикмахерским и народным театрам.

И не мудрено, что ехали в Ежополь со всех сторон.

Одних церквей в нем было триста двадцать семь – и все в сознательных руинах.

О чем и сообщалось с гордостью в любом проспекте для туристов.

В городе было всего пять бань – зато каких!

Промышленными сооружениями Ежополь эпоха не одарила.

То есть, нет, имелись в городской черте кое-какие несущественные предприятия – вроде свечного, скипидарного, ракетного и калошного заводов, однако ничто явственно не выдавало их присутствия.