– В университетском городке, на Дельмаре, в ночь насубботу? Брось, Вики, ты могла бы и лучше придумать.

Дрожащей тонкой рукой она схватилась за наклейку на шее.

– Он же меня укусил! – Голое ее задрожал, и новыеслезы потекли по щекам.

Я подошла к ней, наклонилась, положила руки по обе сторонына спинку стула.

– Ты лжешь, Вики.

Она разразилась слезами, пряча лицо. Я приподняла егопальцем за подбородок.

– Хорошо изображаешь. Вики, но надо лучше.

Она выдернулась, так резко вскочив, что стул упал на пол.

– На меня напали, а вы все пытаетесь сделать так, будтоя виновата! Вы ведь женщина, я думала, вы поймете!

Я покачала головой:

– Брось взывать к женской солидарности. Вики. Номер непроходит.

Она сдернула наклейку и бросила ее на пол.

– Вот, смотрите, что он мне сделал!

Если она хотела меня смутить, то выбрала не того человека. Яподошла к ней, повернула ей голову в сторону. След клыков вампира, очень свежий.Чистый, аккуратный укус, без синяка, без засосов на сливочной коже. Просто двааккуратных прокола клыками.

Я отошла.

– Ты ему плеснула в лицо сразу, когда он тебя укусил?

– Да. Я не хотела, чтобы он меня трогал.

– Понимаю. Грязный вамп.

– Труп ходячий!

Что ж, ее можно понять.

– Спасибо, Вики. Спасибо за беседу.

Я пошла к двери, жестом позвав за собой Дольфа. Зебровскиостался с миз Пирс.

Дольф закрыл за собой дверь.

– Что ты увидела в этом укусе, чего не видел я?

– Если вампир всадит в тебя клыки, а времени какследует напитаться у него не будет, останутся засосы. Как если бы к твоей шееприсосался нормальный человек. Клыки у вампиров не полые, они толькопрокалывают кожу. Вот почему они такие маленькие. Если вампир достаточно долгобудет сосать, кровь из области укуса уходит, и следов почти не остается.Быстрый укус никак не может оставить такого чистого следа. Кто-то сделал ей этозаранее, и это продолжалось намного дольше нескольких секунд.

– Я знал, что она врет, – сказал Дольф, качаяголовой. – Но я думал, что она плеснула в него не просто виски. Думал, онапришла в бар с бензином или чем-то вроде этого.

Я отрицательно покачала головой.

– Если вампир загорится, то будет гореть, пока его непотушат или пока не сгорит дотла. Могут остаться фрагменты костей, но вампирсгорает полнее любого человека. Даже описание зубов не поможет.

– Бармен выхватил из-за бара огнетушитель. Свидетелиговорят, что это было невероятно быстро.

Я кивнула:

– Да, молодец старина Гарри. Это чудо, что тот вампиростался жив. Я знаю, что есть фундаменталистская оппозиция существованиювампирских заведений вне вампирского района. Была подана петиция и запланированкакой-то вроде городской митинг. Миз Пирс будет потрясающим свидетелем опасностивыхода вампиров за их район.

– Владелец ресторана говорит, что плохая слава можетпогубить его заведение.

– О да! – кивнула я. – Может быть, тут еще иличная неприязнь к тому вампиру. Если не сама мисс Голубые Глазки, то кто-то изее знакомых желает его смерти.

– Может, она из «Человек Превыше Всего». Они любят жечьвампиров.

– Фанатичный ненавистник вампиров не допустит вампира ксвоей шее, как она. Нет. Может быть, ЧПВ ей заплатила за дискредитацию бара.Может, она и член «Люди Против Вампиров» или даже ЧПВ, но по-настоящему она вих дело не верит. Это показывает укус.

– А не мог вампир завладеть ее разумом?

– Вряд ли, но у меня есть вопросы получше для твоихсвидетелей.

– Например?

– Уверены ли они, что подозреваемый вампир еедействительно попробовал? Что он ее укусил? Спроси их, пахло ли от нее кровью,когда она вошла.

– Не понял.

– Если она пришла с укусом, то некоторые из посетителеймогли учуять запах. Могли и не учуять, рана очень чистая, и поэтому, наверное,тот вампир так и поступил. Если бы он ее укусил и пустил ей кровь, они бы всеучуяли.

Дольф делал пометки в своем верном блокноте.

– Значит, тут замешан какой-то вампир?

– Он мог не знать, что она задумала. Я бы провериланасчет вампира-любовника или кавалера, с которым она встречается. «Любовник» –слишком вульгарное слово для миз Пирс. И еще я бы проверила, нет ли у нееактерской подготовки. Может, стоит проверить, чему она обучается в колледже.

– Уже, – ответил Дольф. – Изучала когда-тотеатральное искусство.

Я улыбнулась:

– И зачем я тебе понадобилась? Ты сам во всемразобрался.

– Укус – и еще факт, что вампиры так легкогорят... – Он покачал головой. – Всей этой мути в книжках нет.

– Их не писали для полиции, Дольф.

– Написала бы ты сама книгу.

– Сейчас все брошу и напишу. У тебя наберется материалана эту Пирс, чтобы получить доступ к ее банковским счетам?

– Если подумать, к какому судье обратиться, –может быть.

– Понимаешь, даже если ее обвинят и осудят, вред уженанесен. Петиция и митинг назначены на следующую неделю. Пошли слухи онападении, и при передаче они вырастут еще ого как.

Дольф кивнул.

– Тут уж ничего не поделаешь.

– Ты можешь пойти и объявить все, что знаешь об этойВики.

– А почему не ты?

– Потому что я для правых – Блудница Вавилонская. Ятрахаюсь с кровососом. Они не поверят ни одному моему слову.

– У меня нет времени шляться по митингам, Анита.

– Ты считаешь, что вампирские заведения должны бытьсегрегированы?

– Не поднимай этих вопросов, Анита. Ответы тебе непонравятся.

Я и не стала. Дольф считает, что вампиры – это монстры, откоторых общество следует защищать. Я даже с ним согласна – в определенныхпределах. Но с одним из этих монстров я сплю, и потому мне трудно быть в однойупряжке с Дольфом. Мы согласились об этом несогласии. Таким образом мысохраняем мир и возможность совместной работы.

– Если ты так ненавидишь вампиров, почему не поверилрассказу миз Пирс?

– Потому что я не дурак.

– Извини. Извини, что я на секунду допустила мысль,будто личные чувства могут влиять на твою работу. Ты же никогда такого недопускаешь, правда, Дольф?