Цунаде объявила о том, что Мимаки лишается должности в администрации деревни и лицензии оценщика с пожизненным запретом работы по специальности в пределах Конохи.

Я внутренне хмыкнул. Наказала она его по самому минимуму, можно сказать, что мужик отделался лёгким испугом. Ой, ему запретили работать в администрации Хокаге. Ну прям беда бедой. А что ему помешает завтра открыть свою лавку или ломбард? Или даже не свою, а под крышей Сарутоби? Да, таких денег, как сейчас, Мимаки зашибать уже никогда не будет, но и бедствовать тоже не станет. Знания и навыки есть, связи остались, наверняка и капитал скоплен немалый, а его даже не оштрафовали. Да-да! За попытку внаглую отжать трофей у главы клана сраного оценщика не то что не посадили, его даже не оштрафовали. Что там говорили про российский суд, самый гуманный к ворам и коррупционерам суд в мире? Так вот: он — сосёт. Конохское кривосудие имени Цунаде Сенджу кроет любой Басманный суд, как бык — овцу.

— Вы довольны приговором, Умино-сан? — обратилась ко мне Пятая.

Я её разочаровал.

— Если вы считаете, что это достойное наказание за нарушение законов Конохи и тень, брошенную на ваше честное имя, то я склоняюсь перед вашей мудростью, Хокаге-сама.

И понимай как хочешь, бахча арбузная.

На радость толпе торговаться с тобой, сука блондинистая, и просить для него настоящего наказания я не буду. А именно этого она и хотела, чтобы я унижался и выступал в роли просителя, чтобы всего лишь достойно наказали урода, покусившегося на мой законный трофей. А она бы мне отказала или сделала меня своим должником. Или выставила мстительным злобным уродом, что ничуть не лучше вора-оценщика. А так я дал ей понять, что если она считает подобный фарс нормальным, то значит, она не так высоко ценит свою клановую честь.

Ну что же, этот случай я запомню на всю оставшуюся жизнь. Не так часто мне столь нагло плюют в лицо. Кстати, судя по эмоциям, не понравилось такое решение не только мне. Это хорошо, с этими людьми можно работать.

Закончив с этой неприятной частью и бросив тоскливый взгляд на часы, Пятая начала пытаться сагитировать нас проголосовать за её закон. Даже какие-то спешно собранные аргументы привела и примеры проектов.

Ну мне, собственно, на этом все стало понятно. Тема для моего прошлого мира достаточно стандартная. Цунаде повышает налог на более обеспеченную, но достаточно малочисленную прослойку — клановую элиту. Мы вроде как не должны особо обеднеть, а у неё появятся деньги. Много денег. Которые она через фонд Цунаде Сенджу сначала прокрутит в разных схемах и вложит во всякие прибыльные темы. А потом, когда вложенные деньги кратно увеличатся в объёме, можно будет начинать создавать всякие социальные программы: на сироток, на дополнительные курсы шиноби для бесклановых, на медицинское обслуживание проживающих рядом с Конохой, на дополнительные курсы ирьенинов и фармацевтов и так далее… короче, отец, в смысле, мать народов. При этом её рейтинг улетит в небеса.

Народ скажет: «Вы посмотрите, как жить-то хорошо становится! И это нам умница Цунаде сделала, и другое проспонсировала, и третье организовала! И все — без повышения налогов! Как все хорошо, добро и ладно становится! Лепота! Жить станет лучше, жить станет веселее! Все расходы оплачиваются из фонда Цунаде Сенджу. Добрый доктор тратит свои личные сбережения на созданную её предками деревню!»

Ну как тут не умилиться до инфаркта миокарда?! А то, что вся эта хрень будет на деньги кланов, Цунаде разъяснить забудет или не посчитает нужным, ибо зачем народу скучные подробности? Подавив нарастающее бешенство, я поднял руку. Секунд пять поломавшись, Цунаде наконец не выдержала.

— Ну что вам опять не так, Умино-сан? — раздражённо спросила она меня.

— Грабёж мне не так. В смысле, когда грабят меня, а не я, — по залу прокатились смешки и сдавленные покашливания, скрывающие их. Я же задал вопрос.

— Цунаде-сама, если у вас нет денег на какие-то проекты, то, может, они вам не особо и нужны? Ну, а если нужны, то, может, вы поищете деньги у тех, для кого вы планируете эти проекты?

— У кого? — с искренней злостью спросила Цунаде. — У сирот? У бесклановых детей? У бедных фермеров, которые не могут оплатить медицинскую помощь в нашем Госпитале?

— У банков. У торговых кланов. У ремесленных гильдий. У бесклановых шиноби, в конце концов, — скучно перечислил я кандидатов на ограбление. После чего со злостью продолжил: — Я не знаю, Цунаде-сама, в какой реальности живёте вы, но, позвольте, я поделюсь с вами той, в которой живу я. Мои доходы ничем не отличаются от тех, которые есть у такого же, как я, специального джонина из бесклановых. Меня нельзя назвать богатым человеком, — я мысленно добавил, что и бедным нельзя, да и вообще, это как посмотреть… Отбросив ненужные мысли, я продолжил говорить чистую правду… Особенно если смотреть с определенной точки зрения: — У меня нет огромных земельных владений в окрестностях Конохи, как у некоторых, — долгий взгляд на Нара и Яманака.

Чистая правда, кстати!

— У меня нет крупной сети доходных предприятий, вассальных торговых кланов и десятков, если не сотен миллионов хо-рье в обороте, как у некоторых, — я перевожу взгляд на Асуму.

— Сотен миллионов хо-рье на счетах у меня тоже нет, кстати сказать.

В зале раздались смешки. Все знали, что клан Сарутоби во время правления Третьего просто неприлично разбогател.

А у меня только хорошая сумма на депозите, которую я пока не могу снять.

— У меня нет принадлежащего мне квартала в Конохе, как у некоторых, — тут я перевёл взгляд на Сенджу. У неё такой квартал был, правда, там осталась только резиденция и всякие торговые точки, но тем не менее. — И я не могу безбедно жить с его ренты, попутно проигрывая миллионы рье в казино, — как бы между делом добавил я, глядя на Сенджу.

Цунаде аж перекосило от злости и раздирающих её эмоций

— У меня нет даже своего дома-резиденции в Конохе, как у отсутствующего сегодня Хатаке-сана.

Да, есть здание, в которой находится Пёстрая Пиала, но это не моя резиденция.

— Кстати сказать, сети ресторанов или цветочных магазинов у меня тоже нет, — взгляд на Акимичи медленно перешёл на Яманака.