— И даже бесценных артефактов у меня нет, — перевёл я взгляд на Сенджу, после чего, смутившись, добавил: — Хотя тут я ошибся, один вот появился, — и положил Меч Бога Грома на стол перед собой, вызвав новую волну раздражения у Пятой.

— Я, как и многие кланы, живу, а точнее, выживаю, зарабатывая на жизнь кунаем. И живу ничуть не лучше, чем многие мои знакомые того же ранга, но бесклановые. И когда они узнают, что я зарабатываю даже меньше, чем они, из-за ваших дополнительных налогов, то они все решат, что основание своего клана или вступление в чужой не принесёт им ничего, кроме проблем.

Народ перестал хихикать и мрачно прислушался.

— И через пару поколений после этого Конохи не станет.

Тут в наступившей в зале полной тишине стало слышно, как потрескивали лампы.

— Её либо физически не будет, — продолжил я расписывать недалёкое будущее, — потому что её уничтожат, либо она станет просто ещё одним провинциальным городом Страны Огня, подчиняющимся дайме. Вы все почему-то забываете, что Коноха основана кланами шиноби, для кланов шиноби и будет существовать, только пока существуют наши кланы.

Судя по озабоченности на лицах, я своего добился, но речь ещё требовалось логически завершить.

— Уже сейчас люди не стремятся войти в существующие кланы шиноби или основать свой, потому что это не так выгодно, как создать торговый клан или войти в ремесленную гильдию. Как только мы, клановые, останемся в подавляющем меньшинстве, дайме просто начнёт назначать на пост Хокаге тех, кого захочет, и мы ничего не сможем сделать. А я не хочу Конохе, своей родине, той же участи, что постигла Горячие источники. Не хочу стать дешёвой обслугой для праздных туристов. Как и не хочу того для своих друзей и близких. Спасибо за внимание.

Ответом на мою спонтанную речь стала потрясающая тишина. Но уже через пару секунд раздались первые хлопки, а следом мне зааплодировала половина зала.

Меня накрыла эйфория, с большим трудом удалось взять и сдёрнуть себя с небес на землю, напомнив самому себе, что это люди не меня, Умино Ируку, так любят и поддерживают, а просто радуются тому, что кто-то озвучил их проблемы.

Такое чувство, что все здесь находящиеся старались мысли о своём упадке гнать прочь. Но сейчас, действительно, многие кланы переживают не лучшие времена.

Третий урезал льготы и привилегии, гробил их личный состав в неудачных войнах, но люди терпели. А может, они просто считали, что это не их дело, в их-то клане всё хорошо. Или наоборот — только у них всё плохо и об этом надо помалкивать. А между тем количество и качество клановых шиноби падало, а количество бесклановых — постоянно росло.

Как и количество разных мутных организаций и их возможности. И когда я в открытую выразил опасения очень и очень многих, они меня поддержали. Не потому, что они меня особо любили, и не потому, что я такой хороший и гениальный. Нет, просто я сказал то, о чем они сами думали, и то, что у них самих сидело в головах и вертелось на языке. В этот момент я стал выразителем общих взглядов, коллективной воли элиты Конохи. Хотя, признаюсь, у меня словно крылья за спиной отросли от такой поддержки. Не удивительно, что многих подобное затягивает и они создают секты с собой во главе или политические партии, похожие на тоталитарные секты. Это опьяняющее чувство.

А Цунаде осунулась, и на её плечи словно лёг камень прожитых лет. Она поняла, что этот раунд она проиграла, полностью и бесповоротно. Но главное, что Цу тоже пусть немного, но прониклась моей пламенной речью. Я видел и чуял, что она тоже задумалась. Надеюсь, неприязнь ко мне не сильно повлияет на её решения… Ой, да кого я обманываю. Конечно, повлияет!

— Я предлагаю провести голосование по вынесенному предложению! — упрямо сказала она.

— Как пожелаете, Хокаге-сама, — кивнул Камадо.

А затем, подняв сухую печать над головой, придерживая рукав, провозгласил:

— Да начнётся голосование!

Тут же ко мне наклонилась Оборо и шёпотом подсказала:

— Сейчас начнётся. Умино-сан, сначала голосуем за законопроект, потом против.

По часовой стрелке от Пятой каждый по очереди называл фамилию, поднимал или не поднимал руку с листком, на котором цифрой обозначено количество голосов, и так пока не проголосовал ближайший по правую руку от Хокаге человек. А затем повторилось то же самое, но в обратную сторону.

Всё это время старичок Камадо быстро, но без спешки записывал что-то в богато украшенный свиток.

Результат голосования меня шокировал.

Мать моя женщина! У нас в Конохе, оказывается, семьдесят два клана при семидесяти шести голосах, потому что есть четыре великих: Сенджу, Учиха, Абураме и Акимичи. А в зале при этом было только сорок девять человек с доверенностями, представлявшими шестьдесят восемь голосов. Четверых, включая Хатаке, не было представлено ни в виде доверенности, ни лично.

Но вывело меня, конечно, не количество голосов и даже не то, кто проголосовал за грабительские поборы, а то, что у Асумы оказалась доверенность с моим голосом!

Когда возникают такие ситуации, порой мне кажется, что Прежний Умино — это какой-то альтернативно одарённый дальний родственник, который пришёл, всё изгадил и свалил, а мне — разгребай! Потому что одну фамилию носим.

Он отдал свой голос на совете кланов Сарутоби и вообще не интересовался, а что там вообще происходит. Да тот Умино даже не знал, сколько всего кланов и сколько голосов вообще есть в Совете кланов. Он думал, что кланов около полусотни. Ну, и я, соответственно, думал, что со своими шестью доверенностями крут как варёные яйца и реально могу на что-то влиять. Потому-то я и был такой борзый по отношению к Хиаши. Вот посмотрите — у меня аж целых семь голосов, если считать Курама. Я крут! Ага, «Счаз»!

Но сейчас я понимаю, что такая борзота была мне даже в плюс. Поставь я себя изначально иначе, было бы гораздо сложнее взобраться на место лидера фракции.

Ну, а не вникал я в то, у кого сколько доверенностей было в прошлые советы, потому что с одним голосом смысла рыпаться не было. Прежний Умино — дебил ещё и потому, что отдал свой голос Сарутоби в пользование бесплатно, то есть даром, надеясь