Марьяна сдавленно застонала, Тимофей вдруг ощутил, как у него волосы на затылке встают дыбом.

И тут фигура за инструментом запела.

– Это же Лиза! – с облегчением выдохнула Алена Александровна. – Как я испугалась…

– Не знала, что она умеет так хорошо петь… – произнесла Карина.

– Она и не умеет, – изумленно пробормотал Тимофей. – Мы же вместе ходим на репетиции мюзикла. Ей специально дали роль почти без песен… К тому же я не помню, чтобы умела играть на пианино…

Влад Пивоваров недолго думая включил свет.

Девушка сидела, запрокинув вверх лицо, ее глаза были закрыты, на губах застыла улыбка, а пальцы порхали по клавишам, словно у профессиональной пианистки.

«Айсберг»! Тимофей моментально вспомнил название старой песни. И тут же в его памяти всплыли слова отца: Егор как-то говорил, что его бывшая жена Кларисса, мать Ирины и Лизы, обожала эту песню и очень неплохо ее исполняла. По спине Зверева побежали мурашки, а Лиза все продолжала играть и петь.

– От-ткуда ты знаешь эту песню? – заикаясь, спросил Тимофей.

Лиза распахнула глаза.

– Я пела ее, когда поступала в театральный институт, – холодно произнесла она, не переставая играть. А затем снова запела.

– Прекратите! – взмолилась перепуганная Марьяна. – Мне жутко это слышать!

– Как же ее остановить?! – воскликнула Алена Александровна.

– Не понимаю… Что вас пугает в этой девочке? – обратился к ней мэр.

– Это не наша девочка, – ответила ему Алена Александровна.

– Этой песней я обращалась к своему мужу… – чужим голосом проговорила Лиза. – Моя любовь, моя боль, моя разбитая жизнь… То жаркий, будто пламя, а то холодный как лед…

Тимофей, не в силах больше слушать этот жуткий голос, взлетел на помост и схватил Лизу за руки, чтобы оторвать ее от рояля. Но девушка сопротивлялась, мелодия нарушилась. Наконец Тимофей дернул ее к себе изо всех сил.

Лиза прекратила играть и встала со стула. А затем взмахнула рукой, и мощный удар сбил парня с ног. Кубарем слетев с помоста, он упал на мэра и Пивоварова, после чего все трое грузно повалились на пол. А девушка уставилась на них глазами, полными злобы.

– Что происходит? – испуганно пискнула Василика. – Это нам снится? Всем сразу?

– Довольно! – холодно произнесла Лиза. – Наконец мне удалось вернуться… И теперь я все выясню…

Светильники на потолке с треском погасли, и зал снова погрузился в полумрак. Очередная вспышка молнии на миг осветила Лизу, и все испуганно ахнули. В пронзительном белом свете мелькнуло лицо – на нем проступили чужие, не Лизины черты.

– Это же… – ошеломленно начал Димка.

– Кларисса Зверева, – закончила за него Карина. Она тоже помнила ту старую фотографию.

Тимофей онемел. Подростки и взрослые с ужасом наблюдали, как под потолком быстро разрасталась и густела черная дымка.

Лиза плавно взмыла над сценой и зависла под темным облаком в трех метрах над полом. Она не шевелилась. За окнами бесновалась гроза, вспышки молний окрашивали облако над ее головой в мертвенно-лиловый цвет.

– И что теперь делать? – испуганно спросил Слава Ерофеев, разглядывая зависшую между полом и потолком фигуру.

– Срочно звонить Кадише! – выдохнула Алена Александровна. – И в полицию… А еще Егору Звереву!

– Я позвоню, – пообещала Марьяна и сломя голову бросилась прочь из кафе.

– Все еще считаете, что мы несем чушь?! – сухо поинтересовалась Сухорукова у мэра.

Тот потерянно молчал. Влад Пивоваров давно уже снимал все происходящее на камеру своего мобильника. Телохранители Лизы замерли в дверях, испуганно переглядываясь. Тимофей вышел в центр зала, не сводя глаз с подруги. Она по-прежнему не двигалась, но красные и фиолетовые вспышки в клубах черного дыма сверкали все чаще. Что-то определенно происходило, но никто из присутствующих не понимал, что именно.

Профессор Игорь Сильвестрович Андронати жил в небольшом частном домике в южной части Клыково. Об этом Владимир Мезенцев узнал от Евгении Белявской. Врачи городской больницы периодически навещали старика после полученной травмы.

Шериф остановил машину у края тротуара, выглянул в окно. В свете полыхающих молний он увидел полутораметровую кирпичную ограду, по верхнему краю которой тянулся ряд острых стальных зубцов. Из-за ограды выглядывал аккуратный кирпичный домик с островерхой крышей, покрытой темно-зеленой черепицей, на самой верхушке крутился старомодный флюгер-петушок. Выбравшись из машины, Мезенцев тотчас раскрыл над головой зонт, подошел к калитке и, прочитав: «Осторожно, злая собака», нажал кнопку звонка. Со двора не доносилось ни звука. Видимо, надпись давно устарела.

Вскоре до него донесся щелчок открывшейся двери. Во дворе показался хозяин дома – толстенький низкорослый старичок лет семидесяти под ярким цветастым зонтиком. Владимир предъявил ему удостоверение, и старичок долго изучал его через толстые стекла очков.

– Многие жители Клыково уже знают меня в лицо, – с улыбкой произнес Мезенцев.

– Последнее время я веду довольно уединенный образ жизни, уж извините… Вы по поводу того нападения? – осведомился профессор. – Но я, кажется, уже все рассказал полиции. Хорошо, что жив остался…

– Нет, Игорь Сильвестрович, я по другому вопросу, – сказал Мезенцев. – Мы можем поговорить в доме? Погода как-то не располагает к беседе на улице…

– Да, конечно. – Профессор шагнул в сторону, освобождая дорогу. – Я совершенно забыл о приличиях! Но, признаться, гостей не ждал. Поэтому прошу прощения за некоторый беспорядок.

– Ничего страшного, – заверил его шериф, закрывая за собой калитку. – Это я как-нибудь переживу.

Они вошли в дом, и старик пригласил шерифа на просторную кухню. Владимир Мезенцев сразу увидел множество полок, заставленных всевозможными баночками и коробочками со специями. В центре кухни располагалась большая плита, от которой тянулась вверх труба. На огне булькали сразу две кастрюли. Андронати жил один, но, похоже, любил готовить.

Вдохнув витающие вокруг ароматы, шериф внезапно понял, что успел сильно проголодаться.

– Так что вас ко мне привело?

Профессор обмахнул тряпицей табурет и предложил его шерифу. А сам вернулся к разделочному столу, на котором лежали свежевымытые овощи, и принялся аккуратно нарезать помидоры большим ножом.

– Вы ведь были знакомы с Иваном Поликутиным и Михаилом Шороховым? – спросил Мезенцев, осматриваясь.

– Разумеется, – кивнул Андронати.

– Также водите близкую дружбу с Сергеем Арсентьевичем Белобровом…