– Садитесь, – скомандовал спецагент, указывая задержанному на дальний стул. Сам устроился напротив, спиной к зеркалу. В руках – тонкая папка, в которой всего два листа. Один, судя по размаху и наклону букв, исписан Вайзером, второй пуст, но его венчает красивое заглавие.

«Признание», – на удивление легко прочитала я и припомнила, как брат практику в таком же управлении проходил. Дела не вел, но материалы к ним собирал и много чего рассказывал. Получается, эти два листка и есть все заведенное на болотника дело? И точно… вон на папке серийный номер набит и адрес участка несмываемыми чернилами выведен…

Я скептически посмотрела на главного спеца, затем – на лжемайора, изрядно избитого, но довольного собой и ситуацией в целом, и поняла, что никаких обвинений ему не предъявят. Папка-то фактически пуста. А где улики, где свидетельские показания, где протокол задержания, результаты судмедэкспертов? Где все?! Святые боги! Да эта пиявка болотная может заявить, что он о похищениях знать не знает!

И не успела я испугаться этой мысли, как бывший стобалльный запальчиво обратился к Неко:

– Вы не имеете права меня здесь держать! Я Сэдвальг Ретивый, верноподданный империи, задержан вами против своей воли и как потерпевший требую адвоката!

– Для потерпевшего вы слишком много натворили, – заметил агент.

– Это все от отчаяния!

– Вы отравили охрану мисс Питт, а саму девушку одурманили и похитили. О каком отчаянии идет речь?

– О неизбежном, – чуть не всхлипнул паяц. – Я всего лишь обманутый влюбленный!

И эта гадость мерзопакостная начала рассказывать, при каких обстоятельствах он меня впервые встретил, как полгода взглядом провожал, а затем познакомиться решил. Это случилось в ветреный день, я налетела на несчастного, отдавила ему ногу, но мучения его были вознаграждены: Ретивый узнал мое имя. К следующей встрече он готовился куда тщательнее и даже смог вымолвить пару-тройку слов. А именно – пригласить меня на ужин и узнать, какие цветы мной любимы. От ужина я отказалась, сорт цветов назвала, но адреса не дала… коза! Оговорился и поспешил исправиться. И получилось, что это не я скотина рогатая, а мой босс. Он по всему городу меня гонял за покупками и заказами, а болотник, влюбленный бедолага, следом бегал и ноги натирал.

– Зачем вы за ней следили? – уточнил Неко и покосился на агентов, что фиксировали диалог. Первый вносил на бумагу каждое слово, прозвучавшее в допросной, второй – отражал в маг-пластине правдивость вышесказанного. И так как пластина красным до сих пор не загорелась, значит, все сущая правда.

– Чтобы отправить ей цветы, – с несчастным видом признался Ретивый. И с ненавистью в каждом слове выдавил: – Тогда я еще не знал, что у нее ночует вампир.

– И когда узнали?

– Когда кровосос скормил маргаритки своему коню!

– И как вы об этом узнали? – допытывался Неко, барабаня пальцами по столешнице.

– Я… – замялся бывший стобалльный и, кажется, даже покраснел. Прекрасно сыграл, прощелыга! Даже я прониклась печальной судьбой безответно влюбленного.

– Вы, – подтвердил спец и поднял лист от Вайзера. – Здесь написано, что корзина с цветами была полна следилок.

– Понятия не имею, о чем вы! Я всю ночь просидел в кустах у забора… Евгении. Это подтвердят патрульные, что едва не задержали меня.

Неко покосился на «безмолвную» пластину и поморщился.

– Что ж, если вы будете настаивать на этой версии, вам вменят преследование…

– С целью спасения! – перебил спеца лжемайор. – Поймите, она всем своим видом давала понять, что не заинтересована в вампире, в то время как он горел…

– В смысле?

– Горел желанием ее поработить! – Подлец понизил голос до шепота: – Мистер Неко, вы, я уверен, тоже видели, какими глазами Вайзер на нее смотрел, как принюхивался и время от времени свои лапы тянул…

Вот и еще один свидетель вампирского «интереса»… Три-ноль в мою пользу!

– Что вы молчите, Неко? Боитесь признаться? А я нет! – патетично воскликнул болотник и встал, зазвенев цепями на кандалах. – Я понял, что мое солнце в беде, хотел переговорить с ней тет-а-тет в университете Первооткрывателей. Но нас прервали…

– Еще бы вас не прервали. Вы на девушку приворот пиявки навели, – обвинительно бросили ему, но спесь не сбили.

– Какой приворот? Я бы ни за что, я бы никогда… – И уже совсем другим тоном: – К тому же, будь на ней приворот, я бы здесь не сидел. Вы же понимаете…

– Понимаю. Что было потом?

– Я пытался с ней поговорить. Но тут вмешался Перини… он напугал лошадей. Они понесли… Карета столкнулась с ограждением и…

– Вы скрылись с места преступления и бросили возлюбленную, – подвел черту главный спецагент.

– Был вынужден. На тот момент я не знал, что она спит еще и с кутюрье!

Вот тут у меня в глазах помутилось. Клевета! Злая, грязная и еще более мерзкая, чем Светкины сплетни в Петухах! От горечи я задохнулась и пропустила вопрос спеца, на который болотник запальчиво ответил:

– Конечно, нет! Я решил Евгению защитить… согласно нашим законам. Выждал момент, когда кровопийц не было рядом, прилюдно сделал предложение сердца и плавника. Она согласилась, а я… глупец, не понял, что это лишь уловка! Нес ее на руках через весь город к воде…

Я не увидела, как узкий стол взбрыкнул и, вторя моей просьбе, врезал лжецу по зубам, потому что в допросную в этот самый момент явился босс. Вырвал из рук одного агента пластину и заменил его на детектор лжи, ежедневно проверяющий посетителей в нашем офисе. Затем забрал листы у второго и вручил ему самописное устройство, совсем недавно представленное на смотре маг-новинок в университете Первооткрывателей. А после, под стон задержанного и требования Неко освободить помещение, мягко врезал болотнику по ребрам и пригрозил спецагенту:

– Заткнитесь, или эти признания я в вас запихну!

В комнатушке на несколько мгновений наступила настороженная тишина, которую прерывали только короткие команды красноглазого вампира.

– Мисс Пит, отзовите стол. Вы, двое, выйдите вон, – кивок агентам у двери, – уступите место моей охране. Вы фиксируете, а вас, Неко, я попрошу отсесть… и лучше всего в угол. Считайте, что вы наказаны.

– Вайзер, вы не имеете права!..

– Или отсаживаетесь, или выходите! – прошипел злобный гений и перевел тяжелый взгляд на лжемайора. Болотник этого не заметил, ибо после упоминания моего имени в перечне приказов с восторженным взглядом обернулся к зеркалу.

– Сонце мое, ты все-таки плишла. Я снал! Я тю-ю-юствовал…

– Да-да, чувствовал… Она слева, – соврал Вайзер.

Лжепоклонник широко улыбнулся, наглядно демонстрируя, что стол с заданием справился и зубы гаду выбил, и сосредоточил взгляд в противоположном от меня направлении.