Бездействие и неготовность Квантунской Армии перед советским наступлением отчасти имеет причиной плохую работу разведки и излишнюю самоуверенность. Но полное объяснение этого выглядит более сложным. По мнению полковника Нисихары (как он сообщил в своем интервью в 1973), Цудзи и его коллеги не были просто слепыми глупцами, а скорее, являлись носителями фаталистического мышления, характерного для японской армии того времени, согласно которому армия, имевшая духовное превосходство над врагом, должна была победить. Мыслящие в этих категорических императивах офицеры убедили себя, что они одержат победу. Вследствие этого они могли сделать вывод, что силы противника, возможно, не столь велики, как докладывает разведка. Кроме того, если противник имеет подавляющее превосходство, они с их скудными ресурсами все равно ничего не смогут с этим сделать кроме как сражаться, исполняя свой долг. Такое объяснение для человека западной культуры выглядит странным и нелогичным и является следствием преобладания субъективизма над эмпиризмом в японской философии.

Тем временем на рациональном, объективном и научно мыслящем Западе, нацистская военная машина стояла на границах Польши, готовая обрушить бездну ужаса на свою жертву. Вермахт ждал приказа Гитлера, который в это время побуждал Сталина заключить пакт о ненападении как можно скорее. Договор между Германией и СССР нейтрализовал угрозу войны на два фронта для Германии и открывал путь для вторжения Гитлера в Польшу. Но этот "зеленый свет" был сигналом в двух направлениях, как для востока, так и для запада. Таким же образом он нейтрализовал угрозу войны на два фронта для СССР и открывал путь для наступления Жукова у Номонхана.

18-19 августа Гитлер практически умолял Сталина принять Риббентропа в Москве и заключить договор. Убедившись, что с Запада опасность не грозит, Сталин решился действовать против Японии более смело. Жуков проводил последнюю подготовку перед наступлением.

Выдвижение войск на передовые позиции Жуков задерживал до последней минуты. 18 августа на восточном берегу Халхи находились только четыре советских пехотных полка, пулеметная бригада и монгольская кавалерия. Секретность соблюдалась предельно строго. За неделю до наступления советские радиопереговоры в районе практически прекратились. Над планом операции работали только Жуков и несколько старших офицеров. Строевые офицеры и начальники служб поддержки и снабжения получали строго определенную информацию, касающуюся только их непосредственных обязанностей. Командиры частей и подразделений получили указания о дате наступления лишь за время от одного до четырех дней до его начала, в зависимости от старшинства. Сержанты и рядовые солдаты узнали о готовящемся наступлении за день, а конкретные приказы получили лишь за три часа до его начала.

Сильный дождь мешал японцам вести авиаразведку с 17 августа до середины дня 19 августа, но в тот день самолет-разведчик капитана Оидзуми Сейсё поднялся в воздух и заметил концентрацию советских войск на западном берегу Халхи. Советская бронетехника и пехотные части двигались к реке не в маршевых колоннах, но в рассредоточенных боевых порядках. Капитан Оидзуми не увидел новых мостов, но заметил понтоны, замаскированные среди деревьев поблизости от реки. Оидзуми срочно написал записку и, сбросив ее на японские позиции, поспешно вернулся на базу, чтобы доложить об увиденном. Командир авиагруппы направил в район другие самолеты-разведчики, которые обнаружили, что советские танки и мотопехота уже начали обходить северный фланг Комацубары и окружать японские войска на высотах Фуи, поблизости от северной оконечности японских позиций. Японские офицеры на высотах также это заметили. Но о начале вражеского наступления, обнаруженном в последнюю минуту, не успели доложить в штаб Квантунской Армии, и командование 6-й армии и 23-й дивизии до последнего момента не знали о надвигающейся угрозе. Как часто случается в армиях во всем мире, существовал слишком большой разрыв между теми, кто собирает разведданные и теми, кто принимает решения на основе этих данных.

Ночью 19-20 августа под прикрытием темноты главные силы 1-й армейской группы Жукова переправились через Халху на советский плацдарм на восточном берегу. Звуковая имитация шума танковых моторов, которую советская сторона проводила две недели перед наступлением, сыграла свою роль. Японские солдаты не смогли отличить шум настоящих двигателей танков от предыдущих звуковых эффектов.

Боевой состав 1-й армейской группы Жукова был следующим:

Северная группа под командованием полковника Алексеенко - 6-я монгольская кавалерийская дивизия, 601-й стрелковый полк 82-й дивизии, 7-я мотоброневая бригада, два батальона 11-й танковой бригады, 82-й артиллерийский полк и 87-я противотанковая бригада.

Центральная группа, которой командовал заместитель Жукова комбриг Петров - 36-я мотострелковая дивизия, 82-я стрелковая дивизия (без 601-го полка), 5-я пулеметная бригада.

Южная группа под командованием полковника Потапова - 8-я монгольская кавалерийская дивизия, 57-я стрелковая дивизия, 8-я мотоброневая бригада, 6-я танковая бригада, 11-я танковая бригада (без двух батальонов), 185-й артиллерийский полк, 37-я противотанковая бригада, одна отдельная рота огнеметных танков.

К западу от Халхи сосредоточился мобильный стратегический резерв - 212-я воздушно-десантная бригада, 9-я мотоброневая бригада и один батальон 6-й танковой бригады.

Советское наступление 20-30 августа 1939

Советское наступление поддерживалось исключительно сильной артиллерийской группировкой - это станет особенностью операций Жукова в войне против Германии. Кроме почти трех сотен противотанковых и скорострельных пушек в составе 1-й армейской группы было более 200 полевых и тяжелых орудий на обоих берегах Халхи. Отдельные артиллерийские батареи были назначены для поддержки огнем каждого из наступающих пехотных и танковых подразделений от уровня батальона и выше.

Ранним утром 20 августа небо над степью начало светлеть давая уставшим японским солдатам обманчивую надежду на спокойное воскресное утро. Солнце начало согревать землю, остывшую за ночь. Солдаты Комацубары еще не были приведены в состояние повышенной боеготовности, когда в 05:45 над Халхой показалась первая волна советских бомбардировщиков - более 200 самолетов. Когда самолеты сбросили бомбы и ушли, начался сильнейший артиллерийский обстрел, продолжавшийся 2 часа 45 минут. За это время советские самолеты заправились, перевооружились и снова вылетели для бомбового удара по японским позициям. Наконец вся советская артиллерия провела 15-минутный обстрел передовых японских позиций с максимальной интенсивностью.

Солдаты Комацубары прятались в своих траншеях под самым сильным артиллерийским обстрелом, который когда-либо приходилось до сих пор испытывать японской армии. Эффект, и физический, и психологический, был сокрушительным, особенно на передовых позициях. Сотрясение от взрывов бомб и снарядов заставляло ключи радиотелеграфных аппаратов неуправляемо трястись, и атакованные японские части не могли даже связаться с тылом, что усиливало смятение и чувство беспомощности.

В 09:00 по всей линии японских позиций пошли в атаку советские танки и пехота под прикрытием огня своей артиллерии. Густой утренний туман помог скрыть их продвижение, и на некоторых участках атакующие смогли подойти незамеченными почти