– Ах, Леовен, иногда ты совершенно невозможен… Но под светом Белого Солнца должны существовать вечные вещи. Например, незыблемость Короны… или твое чувство долга.

Лем громко рассмеялась.

– Прошу прощения, Амилла, – кисло ответил офицер. – Я осознаю, что вмешиваться в женскую беседу столь же полезно, сколь прогуливаться на яхте между двумя перестреливающимися фрегатами. Тем не менее вынужден тебе напомнить о цели визита капитана Декс.

– Неужели ты думаешь, я забыла, что мы с доктором Марией Гейц летим в Кадом? – наигранно возмутилась Амилла.

Капитан оборвала смех: «Доктором Марией Гейц?..»

– О, – девушка заговорщически придвинулась к ней и взяла за руку, – в конце недели вы и я отправляемся в Гит на ежегодный прием лорда Кадом в честь праздника Золотого лета. Сейчас все расскажу. Кстати, Леовен тоже там будет, не так ли?

– Я не смог убедить тетушку отказаться от шанса показать Фаину свету, – помрачнел офицер. – Не думаю, что дом предателя Короны – безопасное место для моей сестры. Сама понимаешь, настоящую причину было не назвать.

– Не обвиняй лорда Кадом заранее. К слову, ты крайне огорчил наш флагман альконских леди, попытавшись оспорить ее мнение насчет того, что лучше для Фаиночки. Нехорошо расстраивать любимую тетушку…

«Кадом?.. Прием?.. Предатели?.. Тетушка?..» – Лем нахмурилась.

Амилла в ответ загадочно улыбнулась, словно незнакомка на старинном портрете.

– Капитан Декс, – не выдержал Алеманд, – леди Амилла состоит в Службе лорда Корвунд. Они снова хотят привлечь вас к расследованию.

– Военная служба плохо влияет на твое красноречие, Леовен…

– Зачем? – спросила Лем в лоб, отчаявшись разобраться в отношениях Амиллы и Алеманда и связать воедино их разрозненные фразы.

– Вейс, – обронила девушка. – Вы же не откажетесь от возможности поквитаться, капитан Декс?

«Вейс?! – Лем прикрыла глаза. – Нет, капитан Декс не откажется…»

Амилла словно читала ее мысли. Лем отлично помнила разговор с Вильгельмом Горрентом и Устином Гризеком накануне вердийской авантюры. Экипаж был прав: месть оставалась единственной наградой.

Однако теперь, когда фрагменты мозаики начали складываться в полную картину, капитан зациклилась на словах «предатель Короны». Они вцепились в череп и не желали убираться вон, источая гнев. Раскаленный добела, нестерпимый – чуждый привычкам небесной бродяги.

Это заставляло капитана нервничать.

– Никогда, – ответила Мария, прежде чем успела понять, чего хочет больше: рассчитаться с врагами капитана Декс или доставить похитителей Длани с бантиками на запястьях джентльменам лорда Корвунд.

И внезапно ей стало очень страшно.

Прием. Высшее общество. Она не хотела снова окунаться в манерные игры аристократии. За десять лет мир знати стал для нее далеким, ненастоящим, призрачным. Он не подходил капитану Декс, хотя когда-то Мария едва не стала его частью.

Вдруг она столкнется на приеме с Анто́нием Аксаневым, сыном Коршуна?.. Что скажет ему об угоне «лейкора»?.. Как объяснит «Аве Асандаро»?.. А свою репутацию в нелегальном небе?..

«Перестань паниковать, – разозлилась капитан. – Нет ничего, с чем ты не справишься».

– Кхм, – открыв глаза, произнесла Лем, – перед визитом в приличное место доктору Гейц потребуются услуги цирюльника и портнихи.

– Во-о-от как… – Келтрин напомнила ей кошку, сцапавшую канарейку.

– Никаких платьев пастельных тонов, иначе я буду выглядеть как дух вашей покойной прабабушки.

– В свое время она считалась первой модницей столицы…

– Она не была брюнеткой, – отрезала капитан.

Алеманд покачал головой, удивившись, как легко Амилла нашла общий язык с Марией. Они разговорились о платьях, украшениях и прическах, будто его здесь не было вовсе. Офицер же думал только о сестре. Капитан повсюду сеяла хаос. Ее визит к лорду Кадом мог легко обернуться катастрофой.

В голове некстати крутилась любимая фраза старшего лейтенанта Виктора Карсова: «Кажется, у меня плохое предчувствие».

Обычно предчувствия командира связистов «Вентас Аэрис» сбывались.

Амилла Келтрин.

Мастерство подслушивать. 10.07.2015

Чтецы улавливают чувства окружающих. Развившие дар, сосредоточившись, могут проникать в чужие мысли. Самые сильные из этих просветленных способны «слушать» одновременно несколько человек. Однако чем больше людей, тем поверхностней ощущения.

Пределы таланта чтеца ограничены, как ограничены зрение, слух и обоняние. Число источников мыслей за раз не превышает десятка, а радиус досягаемости – двух дюжин ярдов. Погружение же в глубины сознания всегда сопряжено с тратами времени и сил. Например, просветленные, занимающиеся исцелением травм разума, нередко проводят со своими пациентами дни и даже недели.

Оборотной стороной Чтения является чувствительность. Люди с тонким слухом страдают от шума, и точно так же просветленные могут испытывать головные боли от переизбытка чужих ощущений. Именно поэтому в первую очередь Церковь учит одаренных возводить мысленные стены и открывать врата сознания лишь по собственной воле.

Отец Раун, капеллан «Вентас Аэрис»

Герольд объявил гостей, и леди Амилла Келтрин проводила доктора Марию Гейц по лестнице в бежевый с молочно-золотым зал, где прогуливались приглашенные. Звучали виолончели – на балконе играл квартет. Из альковов удушающе сладко пахло розами. От тяжелого аромата у доктора закружилась голова. Она остановилась и зажмурилась. Амилла обмахнулась веером, ожидая, когда Мария почувствует себя лучше.

Устин Гризек воспользовался моментом и затерялся среди гостей.

Дни перед приемом выдались насыщенными. Чтица не поставила Марию в известность о своих способностях просветленной – Севан Ленид запретил разглашать тайну, – но считала, что должна проследить за ее внешностью и состоянием. Чутко наблюдая за ее настроением, она познакомила Марию со своей модисткой, провела по салонам и магазинам Аркона и подобрала доктору вечернее платье, несколько повседневных костюмов, обувь и аксессуары. Не обошла вниманием и напросившегося с ними Устина.

Парень отчаянно уговаривал взять с собой. В конце концов Мария уступила и согласилась представить его своим учеником. Она понимала: ему не место на приеме, но не рискнула запереть на «Аве Асандаро» из опасения обнаружить в собственном чемодане уже в поместье. Устин дал честное слово молчать и не позорить имя доктора абсолютным незнанием якобы изучаемых дисциплин; чтица помогла получить дополнительное приглашение. А вот галиоту и Вильгельму Горренту с Константином Ивином пришлось скучать на Арконе.

Во время перелета Амилла с энтузиазмом расспрашивала Марию о ее путешествиях и нисколько не смущалась незаконных деталей – от чрезмерной щепетильности Службу государственного спокойствия Альконта заставила отказаться еще Элеонора Иларинд. Сама она делилась светскими новостями и метко характеризовала политиков, знакомых аристократов и любителей искусства, уделяя последним особенное внимание, поскольку интересовалась жизнью богемы. Истории звучали непринужденно и легко. Амилла вплетала в них ироничные уточнения, забавные сравнения и анекдоты о том или ином участнике событий. Подобная манера изложения нравилась ей куда больше сухого стиля отчетов Службы.