– Леовен! – молодой человек в парадном мундире разведывательного корпуса окликнул нахмурившегося из-за слов Марии Алеманда. – Не ожидал тебя здесь увидеть!

Он подошел, по дороге оставив на ближайшем столе пустой бокал и оправив серебристо-серые с коричневым манжеты.

Военные пожали друг другу руки. Мария заметила, как по лицу Алеманда промелькнула тень. Он представил ей собеседника – лейтенанта Рена́та Рейса, младшего лорда и наследника полковника Александра Рейса, достопочтенного графа Ри́волл. Горный домен располагался на севере королевства, входил в состав Венетрийского герцогства и невероятно прославился в Гражданской войне благодаря достопочтеннейшей вдовствующей графине. Майе́ра Рейс, леди Риволл, собрала ополчение и выставила мятежников с семейных земель, а после войны по праву заняла должность руководительницы венетрийского отделения Службы.

– Что ты здесь делаешь, Ренат? – сдержанно поинтересовался Алеманд.

Доктор не ошиблась в своем наблюдении. Он и Ренат состояли в одном офицерском клубе, и мнение Алеманда о личных качествах лейтенанта не стремилось к облакам. Знакомый увлекался азартными играми, выпивкой и млел от женского внимания. Его оправдывало лишь то, что он исправно служил и числился среди лучших пилотов Западного разведывательного крыла. Его отец командовал Восточным.

Правда, поговаривали, Ренат в скором времени планировал покинуть Флот.

– Отец прислал, узнав, что я свободен. Он сам, как всегда, занят. – Ренат улыбнулся Марии: – Знаете, доктор Гейц, когда я впервые увидел ваше фото в газете, то подумал, что вы как две капли похожи на матушку моего отца. В юности ее называли «самоцветом Венетры»…

– Это комплимент? – улыбнулась доктор.

– Чтобы знакомство началось как надо! – без малейшего смущения заявил лейтенант. – Надеюсь на автограф на своем экземпляре «Причин».

– Никогда не думал, что ты увлекаешься серьезной литературой, – изумился Алеманд.

– Книгу активно обсуждали, и я заинтересовался, – Ренат встряхнул золотой гривой. – Высохшие еще в прошлом тысячелетии традиционалисты брызгали ядом и говорили, что одной юной особе не стоит и пытаться рассуждать на политические темы.

– Они предпочли бы, чтобы «Причины» запретили. Однако никто не хотел скандала, – Мария выразительно взглянула на Алеманда, намекая на их первую встречу.

Офицер проигнорировал пассаж и принюхался – от Рената пахло скотчем.

– Слава Белому Солнцу, хоть кто-то сказал правду! Раньше ее стыдливо прикрывали мишурой веры, точно школьница – коленки юбчонкой! Я был рад, честное слово!

– Визит сюда – хорошая подготовка, Ренат, – Алеманд попробовал сменить тему. – Слышал, ты собираешься соприкоснуться с дипломатической службой?

– Да, хочу должность в военном атташате в Россоне…

– Маркавины не стремятся «прикрывать коленки». В разумных пределах, конечно, – желая отыграться за «хрупких и нежных созданий», Мария нарочно не заметила попытки Алеманда. – Я дала беспристрастный обзор общих тенденций. Если бы не Гражданская война, мы пришли бы к уравнивающим законам не в восемьдесят третьем, а в восемьдесят пятом году.

– Неужели? – заинтересовался Ренат. – Не сказал бы, что все «уравнивающие» законы прижились. Эм… Вы понимаете, да?

– О женской воинской службе по россонскому образцу? Эдгар II тщательно проработал пакет изменений. Я искала материалы в архивах Королевской библиотеки. У меня есть основания так утверждать.

Ренат весело прищурился:

– А как насчет того, что многие венетрийцы до сих пор считают альконцев чужаками? Да и гитцы не исключение.

– Гиту было проще принять альконское господство, поскольку он никогда не имел развитого государственного механизма, – Мария неосознанно перешла на лекторский тон. – Венетра же переняла и сохранила многие этранейские принципы правления. До покорения Альконтом она являлась сильным мононациональным государством, во главе которого стоял царь, и могла не только прокормить восемь миллионов жителей, но и защитить себя и на земле, и в небе. Когда альконцы оккупировали Катуэ́йский массив, они не просто навязали новые порядки – они разрушили до основания существовавшие. Многие горные семьи, занимавшие влиятельное положение и гордившиеся родословной, погибли или лишились статуса. Альконцы глубоко оскорбили покоренных, отказав им в праве на высокое положение. Это оскорбление на протяжении всех веков беспокоило венетрийцев сильнее, чем чужая Церковь. То, что сейчас две религии сосуществуют в мире и брачные церемонии проводятся по двум обрядам сразу, лишь подтверждает мою гипотезу.

Ренат коротко поаплодировал.

– Очень точная характеристика, доктор Гейц, – рядом возник Рэм Вардид, достопочтенный граф Кадом, и протянул ей бокал. – Джентльмены, вы не возражаете, если мы с профессором Таргедом ненадолго похитим у вас даму?

Марию прошиб пот.

Она нервно сделала глоток, обмахнулась веером и натянуто улыбнулась спутнику графа: «Какой неприятный сюрприз…»

Низкорослый упитанный человек с круглым лицом, большим носом и очень густыми, сросшимися у переносицы бровями дружелюбно улыбнулся доктору и как истинный республиканец пожал ей руку.

– Безмерно рад вас видеть, моя очаровательная ученица.

– Я тоже, профессор Таргед.

«Что ты здесь забыл? Ведь не переносишь же Альконт…» – доктор в последнюю очередь ожидала увидеть в Кадоме своего преподавателя.

Профессор истории Джаллийской академии философии Лют Таргед, кроме всего прочего, знал ее как штурмана «Аве Асандаро», когда галиот еще принадлежал Вермингу Готье.

– Лорд Кадом, вы ведете себя жестоко, – укоризненно заметил Ренат.

– Я готов искупить вину ужином, – отшутился граф.

– Полагаю, мы воспользуемся возможностью, – ответил за себя и Рената Алеманд, мысленно поблагодарил Вардида за своевременное вмешательство и увел хмельного лейтенанта подальше.

По скрытым в альковах столам начали разносить блюда. Вардид проводил одного из вышколенных лакеев взглядом и, судя по обозначившейся в уголках глаз улыбке, остался доволен.

Мария посмотрела через плечо. Герольд больше не выкрикивал имена – все гости прибыли. Амилла куда-то исчезла. Алеманд разговаривал с Ренатом. Фаина слушала виолончелистов.

Задумавшись, доктор встретилась взглядом с девушкой. Та откровенно любопытничала, словно чувствуя, как взрослые скрывают от нее нечто по-настоящему интересное.

Через секунду человеческий узор изменился, и гости скрыли Фаину от Марии.

– Вы интересуетесь историей, милорд? – припомнив рассказ Амиллы о графе, доктор повернулась к Вардиду.

– Скорее искусством. История всегда тесно связана с искусством, – он смотрел на нее оценивающе. – Вы должны это понимать.

– Граф про «Леди в жемчужном ободе», – засмеялся Лют. – У картины долгая и поразительная история. Триста сорок четыре года полотно переходило из рук в руки, пока не оказалось тут, в Кадоме. Я помог выяснить детали путешествия. Потом мы затронули тему альконско-россонских отношений и углубились в события последнего столкновения. Заодно рассмотрели конфликты и с другими странами…