торжественно тебя посвящать в воздухоплаватели и присваивать графский титул! — откупоривая шампанское, подмигивает.

— С ума сойти! Всю жизнь мечтала стать графиней, — прыскаю.

— Не смейся, женщина! — грозно сдвинув брови, двигается ко мне с бутылкой в руках. — Много ты понимаешь!

Приблизившись, опускается на колени и свободной рукой выуживает зажигалку из кармана джинсов.

— А это еще зачем? — опасливо сажусь и отползаю немного.

— Поджигать тебя будем.

— Графский титул присваивают посмертно, что ли? Я тогда, пожалуй, обойдусь.

— Ты знаешь, кто первый испытал полет на воздушном шаре? Петух, утка и баран.

— И что? Их потом тоже сожгли?

— Нет, казнили только барана.

— Кошмар! За что?

— За то, что много разговаривал. Давай иди сюда.

— Ты сейчас серьезно, что ли? — интересуюсь, всё еще искренне веря, что это шутка.

— Серьезней не бывает.

— Может, ну его, это посвящение, — выдавливаю самую милую улыбку, на которую только способна.

— Да не бойся ты, — широко улыбается Макар, приближаясь. — Этапы посвящения символизируют стихии. Мы подожжем маленькую прядку волос. Огонь означает горелку. Потушим огонь шампанским. Это символизирует стихии воды и воздуха. Ну и напоследок как следует, изваляем тебя вон в том стоге сена. Голенькую.

По тому, как загорается взгляд Макара, когда он говорит про стог сена, понимаю, что меня где-то очень даже профессионально надувают.

— А сено что символизирует?

— Стихию земли, — сощурившись, с кривой усмешкой на губах поясняет.

— А чего именно голенькой-то?

— Чтобы ты лучше прониклась силой природы.

— Вот признайся честно! Ты этот весь бред только что придумал?

— Про сено и тебя голенькую — как только приземлились, и стог попал в мое поле зрения.

Ну да! Кто-то от пережитого стресса отходил и с воронами разговаривал, а кто-то представлял, как будет валять меня на стоге сена.

Просто поразительно!

Но, как показала практика, зря я удивлялась. Проникались мы природой долго и качественно, со всем самозабвением, на которое только были способны, и насколько позволяла разгулявшаяся фантазия Макара. Пили самое вкусное в мире шампанское, кормили друг друга ягодами и шоколадом, отгоняли наглых ворон от нашего импровизированного стола и вновь поддавались силам стихии.

А еще мне вручили грамоту, в которой я названа ни больше, ни меньше графиней Ольгой Вересовой, хозяйкой и единоличной владелицей сердца графа Макара Багирова.

Оказывается, не так уж и страшно летать на воздушном шаре.

Глава 23

Ольга

Неделя пролетела незаметно, наступил день «икс». На душе довольно скверно, тяжесть принятого решения давит непомерной ношей. Всем своим нутром я искренне хочу остаться с Макаром, дать нам шанс, но в то же время понимаю, что нахожусь в некой капсуле.

Рано или поздно я всё равно должна вернуться к привычной жизни. Только так у меня появится возможность до конца разобраться, что действительно мне нужно и правильно ли поступаю.

Всю эту неделю я провела словно в сказке. Наконец расслабившись, нырнула с головой в водоворот страсти, любви и нежности, пустив всё на самотек. Никогда бы не подумала, что Макар, оказывается, такой романтик. Каждый миг отведенного нам времени он старался использовать по максимуму, отложив работу, дела, встречи.

Вечерние прогулки по набережной, романтический ужин на палубе прогулочного катера под полной луной в сопровождении тихих, чуть дрожащих звуков скрипки. Уютные, по-семейному спокойные вечера перед камином за чашечкой ароматного кофе, плавно перетекающие в наполненные страстью ночи.

Этот ненормальный даже пытался уговорить меня прыгнуть с парашютом, на что я, конечно же, ответила категорическим отказом. В памяти еще слишком свежи воспоминания о нашей «мягкой» посадке, а к воронам я теперь так вообще испытываю чувство крайней неприязни.

За две недели, проведенные рядом с Макаром, я, кажется, прожила целую жизнь.

Не чужую — свою.

Испытала весь спектр эмоций, который подвластен человеческому разуму, начиная от ненависти и заканчивая любовью. Да, именно это чувство незаметно поселилось в моем сердце, плотно пустив корни.

— Ты чего так рано встала? — теплые мужские руки нежно ложатся на плечи.

— Не спится что-то.

Обходит качели и присаживается на корточки, заглядывая в глаза таким родным и всё понимающим взглядом.

Этот момент, наверное, на всю жизнь отразится у меня в памяти.

Столь полюбившаяся мне березовая рощица, мягкие садовые качели, на которых я сижу в окружении подушек, укутавшись в пушистый плед, невероятно красивый рассвет и темные, словно крыло ворона, любимые глаза напротив.

Обхватив своими руками мои, подносит к губам и поочередно целует самый центр ладони.

— Это необязательно, Оль, — прижимается колючей щекой к моей раскрытой ладони и трется об неё, прикрыв веки. — Оставайся, — роняет глухо.

Раздираемая противоречиями смотрю на Макара.

Такого сильного и в то же время неуловимо ранимого.

— Я не могу, Макар.

— Черта с два! — порывисто поднимается на ноги и отходит, нервно проведя рукой по взъерошенным волосам. — Тебе же хорошо со мной. Зачем? Вот скажи, зачем тебе уезжать?

— Потому что моя жизнь не вертится только вокруг тебя и наших отношений, — устало тру переносицу, пытаясь привести мысли в порядок.

Мы осознанно оттягивали этот разговор, и вот, по всей видимости, пришло время объясниться.

— Даже так?

— Макар, как ты не понимаешь, что для тебя с моим появлением особо ничего не изменилось? Ты продолжаешь свою привычную жизнь, ходишь на работу, встречаешься с друзьями, партнерами, живешь у себя в доме, в конце концов. А для меня же, напротив, всё круто изменилось, перевернулось с ног на голову. Мне нужно вернуться к привычной жизни, выйти на работу…

— И? Что еще тебя там ждет, кроме работы? Думаешь, что, согласись ты остаться, я запру тебя в доме и отрежу от окружающего мира? Хочешь ходить на работу? Да ради бога. Хочешь видеться с друзьями, родственниками? Пожалуйста. Надоест тебе моя рожа, захочешь побыть одна — дом большой, комнат много.

— Макар…

— Может, ты не понимаешь, малышка, но я хочу, чтобы ты осталась со мной рядом в качестве любимой женщины, а не пленницы. Плюнь ты на этот договор. Позволь, наконец, себе быть счастливой и сделай счастливым меня.

— Мне это нужно. Мне нужно вернуться домой.

— Почему? Я что-то сделал не так?

— Нет, всё так… Просто… — поднимаюсь на ноги, скинув плед, и подхожу к нему, вглядываясь в полные непонимания глаза. — Мне нужно разобраться в себе. Понимаешь? Понять, что я чувствую.

— Оля, — рычит предупреждающе. — Вот этими своими заявлениями ты ни капли не облегчаешь мне задачу. Что мне сделать, чтобы ты передумала? Скажи, что?

— Макар, я прошу тебя, мне и так нелегко…

— Мне, знаешь ли, тоже несладко. Всю жизнь мечтал услышать от женщины, без которой дышать свободно