способны осознать неправильность и незаконность своих действий. Возможно, это покажется удивительным, но существовала и экспертиза психического здоровья, пусть и не особо соответствующая современным представлениям. За тех, кого признали невменяемым, ходатайствовали перед королем, потому что считалось аморальным наказывать человека, если он не понимал предосудительного характера своих действий.

Преступность в английской деревне

Дж. Амброуз Рафтис, канадский профессор, специалист по средневековой английской деревне, провел исследование документов конца XIII – первой половины XIV века, касавшихся жизни нескольких деревень, принадлежавших аббатству Рэмси, недалеко от Кембриджа. Потом он обменялся данными с Барбарой Ханавальт, которая изучала материалы тюрьмы, куда доставляли обвиняемых жителей того же региона. На основании этих данных они выяснили, кто какие преступления совершал, кого судили, какие приговоры выносили, а также предположили почему.

Для лучшего понимания социального устройства сельского общества он разделил исследуемых жителей на три группы – состоятельных старожилов, обычных старожилов и тех, кто поселился в данной местности недавно или являлся временным жителем, например сезонным рабочим.

Самым распространенным преступлением в деревне оказалось убийство – 40 % от общего числа. Причем чаще всего их совершали небогатые старожилы, следом за ними – богатые старожилы и только на последнем месте – приезжие. 45 % убийств были совершены жителями той же деревни, 18 % – соседних деревень, 14 % – жителями деревень, находящихся в 2–5 милях от места жительства жертвы, 8 % – в 6–10 милях.

Воровство было типичным преступлением приезжих, они совершали большую часть всех краж. Зато в кражах со взломом их обвиняли всего в 6 % случаев, в основном в чужие дома влезали старожилы или залетные профессионалы. Они же занимались и скупкой краденого. Поджогов, грабежей и изнасилований, не говоря уж о государственной измене, обнаружено не было, что в общем-то неудивительно: это были достаточно благополучные деревни в умеренно спокойные годы, в основном еще до «черной смерти».

С простыми кражами все достаточно понятно: приезжие были в основном людьми бедными, они воровали еду и всякую мелочь. А вот большая часть краж со взломом была следствием каких-то споров между соседями, когда не просто так вламывались в дом, а с уверенностью, что имеют право забрать то, что им причитается по справедливости.

Что касается убийств, то они в основном были следствием опять-таки споров, перешедших в драку и поножовщину, пьяных драк, плюс некоторый процент приходился на незапланированные убийства при кражах со взломом и месть. Состоятельные старожилы чаще всего убивали духовных лиц (тут надо еще учитывать, что изучались именно монастырские деревни) и друг друга, иногда обычных старожилов и изредка – приезжих. Обычные старожилы убивали состоятельных и друг друга, реже – духовенство и еще реже – приезжих. Те в свою очередь совершали так мало убийств, что там трудно извлечь какую-то статистику. Но, конечно, надо понимать, что это была и самая малочисленная группа населения.

Суд присяжных практически полностью формировался из представителей зажиточных старожилов, потому что в него могли входить только постоянные местные жители, соответствующие определенному имущественному цензу. Поэтому неудивительно, что, несмотря на высокий процент обвиняемых в тяжких преступлениях зажиточных старожилов, повешен из тридцати четырех человек был только один – некий Джон Гир, укравший пять лошадей. И еще один, братоубийца, был признан виновным, но воспользовался привилегией духовенства. Остальные были признаны невиновными.

Из тридцати семи обвиняемых небогатых старожилов осуждены были шестеро – трое повешены, один отправлен к позорному столбу (за кражу на сумму меньше 12 пенсов), а двое запросили и получили помилование.

А вот из всего восемнадцати обвиняемых чужаков виновными были признаны восемь! Из них пятерых повесили, двух воров освободили из-за очень низкой стоимости украденного и один получил помилование.

Статистика говорит сама за себя. Конечно, нельзя забывать, что у чужаков не было «хорошей репутации», которая могла бы помочь отнестись к ним снисходительно. Но дело было не только в этом, на что в числе прочего указывает и разница между процентом осужденных состоятельных и бедных жителей. И тут дело не в подкупе, хотя и такое, конечно, случалось. И даже не в том, что расследование обходилось дорого и богатые люди могли себе позволить заплатить специалистам, которые провели бы следствие максимально тщательно и собрали обеляющие их факты. Корень проблемы – в самой системе формирования суда присяжных только из числа состоятельных местных жителей. Каждый знал, что сегодня он судит других, а завтра сам может оказаться на скамье подсудимых, и его будут судить родственники сегодняшнего обвиняемого. Кому охота ссориться со своими потенциальными судьями?

Местных жителей победнее опасались меньше, но и они сами, и их семьи тоже могли доставить присяжным немало неприятностей. Тот самый Джон Гир, приговоренный к повешению, перечислил своих сообщников, из-за чего вслед за ним на скамью подсудимых попали несколько человек, включая небогатого местного жителя Николаса Крауча. Тот в отместку добавил к списку сообщников нескольких богатых старожилов, включая пару родственников Гира.

Сцена в кабачке. Миниатюра. XV век

Так что, когда дело касалось соседей, присяжные старались быть максимально осторожными – приговаривали к смерти только совсем уж опасных преступников. Остальным старались смягчить наказание, чтобы не иметь проблем с их родственниками. Правда, это не означает, что убийц и грабителей просто отпускали. Обычно пытались устроить дело так, чтобы их наказать, но не казнить – помогали воспользоваться привилегией духовенства, получить помилование, или признавали невиновным в тяжком преступлении, но виновным в каком-то менее тяжелом сопутствующем, за которое полагались штраф и тюрьма или позорный столб. Ну и нельзя забывать о репутации – тех, кого на первый раз отпускали, предупреждали, что в случае повторного преступления снисхождения не будет.

Может возникнуть вопрос, зачем вообще арестовывали богатых и уважаемых местных жителей, если все понимали, что их, скорее всего, придется отпустить? Тут надо помнить, что все жители сотни несли коллективную ответственность за совершенные на ее территории преступления. О любом подозрительном происшествии следовало немедленно доложить коронеру, причем за недонесение полагался штраф. Потом коронерское жюри могло отсеять самые сомнительные случаи, но явные преступления приходилось передавать в суд. К тому же местные власти строго следили, чтобы никто не уходил от закона, особенно люди состоятельные: государство хорошо зарабатывало на штрафах, судебных издержках и содержании подследственных в тюрьмах (богатые люди немало платили, чтобы обеспечить себе приличное содержание).

Алкоголь и преступность

После выхода моей недавней книги «Пьяное Средневековье» меня спрашивали, влияло ли в Средние века потребление алкоголя на преступность и было ли состояние опьянения отягчающим или, наоборот, смягчающим обстоятельством в суде.

Прежде всего