Ели мы молча. Я не знала, что говорить, да и… с ужасом думала о ситуации. Компонуя все сведения от Аделарда и Роутега, я пришла к неутешительным выводам — вероятнее всего, я дитя из пробирки. От неизвестного мне… ведьмака. То есть фактически я не на четверть оборотень, я наполовину нечеловек. Что с этим делать и как жить дальше — совершенно непонятно.

— Кстати, я уже извинялся? — вдруг спросил Роутег.

— Нет. — Я почему-то улыбнулась.

— Прости, — глядя мне в глаза, произнес он, — я не собирался отдавать тебя своим парням. Хотел напугать.

Что ж, это было честно.

Я так же честно ответила:

— Знаю. Аделард сказал, что ты не отдал бы меня.

И тут я вспомнила, как вампир это обосновал. И внутренне напряглась.

Роутег улыбнулся и произнес:

— Ни тебя, ни кого бы ни было другого. Прости. Я был уверен, что страх заставит тебя прервать связь с вампиром.

Наверное, стоило бы обрадоваться, но единственная мысль, что пронеслась в голове, касалась части фразы: «Ни тебя, ни кого бы ни было другого». Удивительно, но мое сознание сконцентрировалось лишь на этом, и сердце сжало чувством сожаления… И это было как-то странно… И грустно. Я даже не понимала, что конкретно меня так расстроило, но… что-то расстроило, и сильно. Понять бы — что…

Я не стала никак комментировать сказанное Роутегом, сказала только:

— Ты с самого начала меня запугивал.

Улыбнувшись, он просто сказал:

— Я таков, каков есть. Я извинился.

Он встал, сделал две чашки кофе, достал коробку конфет, вернувшись, отдал конфеты мне, протянул чашку кофе, сел напротив, медленно потягивая горячий напиток.

— По идее, ты можешь уйти отсюда в любой момент, — сказал он.

— Как? — тут же спросила я.

Роутег развел руками.

— Извини, я не ведьмак, как у вас получается перемещаться между реальностями, я не знаю. Зато могу перенести куда захочешь. Но лучше оставайся пока здесь. Вряд ли тебе понравится у Вихо.

— Я могу вернуться домой, — сказала неуверенно.

— Не сможешь. Твою семью забрали оборотни из стаи Северных Гор.

Так быстро?

Я растерянно посмотрела на чашку, покрутила ее в ладонях.

— Не знаешь, что тебе делать? — понял мое состояние Роутег.

Я кивнула, затем пожала плечами.

Оборотень помолчал, затем произнес:

— Не советую тебе возвращаться к Аделарду, Маделин. Ты должна знать — заключая договор с Вихо, он подписал его кровью. Соответственно, по истечении срока, указанного в договоре, вампир обязан отдать тебя нанимателю. По той простой причине, что в ином случае умрет.

Я удивленно посмотрела на Роутега, тот пояснил:

— Договор подписан кровью. Невыполнение заказа — смерть.

Ничего толком не понимая, но допуская, что в этом мире могут существовать странные законы, я уточнила:

— То есть, если я останусь здесь и Аделард не отдаст меня Вихо, он… умрет?

Роутег кивнул.

И я поняла, что не останусь. Что вернусь, без вариантов.

— Выбираешь Вихо? — странно усмехнувшись, спросил Повелитель Истэка.

— Выбираю вариант, в котором из-за меня никто не погибнет, — тихо ответила я.

Роутег, помолчав некоторое время, сказал:

— Аделард погибнет рано или поздно. Это его работа. Это его выбор. Это его право, в конце концов. Отдавать себя в жертву сначала ради отца, а после ради малознакомого вампира довольно странно, не находишь?

Молча посмотрела на него.

— Решать тебе. — Роутег махом выпил кофе. Поднялся. — Можешь остаться здесь, можешь войти в любой из домов города — тебя примут везде. Я на стройку, если понадоблюсь — просто позови.

И развернувшись, он прошел через кухню, переступил разрушенную стену и отправился мимо бассейна к строящемуся дому.

* * *

Оставшись одна, я некоторое время сидела, старательно зовя Аделарда. Раз за разом, и… ничего. Потом встала, побродила по дому, поражаясь масштабу разрушений… Двери, мебель, стены… В некоторых местах торчали оборванные, все еще искрящиеся провода, откуда-то сверху капала вода, на окне ошметками свисали некогда красивые занавески…

А потом, вдруг остановившись, я повторила про себя слова Роутега: «Если понадоблюсь — просто позови». И он услышит? Серьезно? Но как? Как он может услышать мой мысленный зов, если он не вампир?!

Странности, странности, странности… И кто я в этом мире странностей?

Внезапно закружилась голова, слабость накатила так сильно, что я с трудом устояла. Кое-как вышла из дома, обнаружив один уцелевший лежак, подтащила его в тень и устроилась на нем, надеясь, что минутная слабость быстро пройдет. Жутя, таскавшийся за мной по пятам, подтрусил и плюхнулся возле лежака. Ярко светило солнце, меня жутко клонило в сон, несмотря на выпитое кофе и тревогу за Аделарда, слабость не отступала.

Даже не знаю, в какой момент я провалилась в бессознательное, лишенное видений состояние.

* * *

Вероятно, в моей сонливости был виновен выпитый накануне алкоголь, потому как я вообще никогда днем не спала, а уж чтобы вырубиться настолько, что не слышать и не ощущать, как меня перенесли, это вообще за пределами нормальности.

Но проснулась я вовсе не у бассейна, а в гостиной дома.

Дома, который пах новой мебелью, свежим деревом и кофе.

Я, как оказалось, лежала на диване в гостиной, феноменально напоминающей гостиную Роутега в прежнем, ныне разрушенном доме, а с кухни доносились тихие голоса:

— И ты ее отпустишь? — И я по голосу узнала Кела.

— Я не в праве удерживать, — ответил глава клана Истэка.

— Вправе, — не согласился его собеседник.

— Нет.

Роутег ничего не сказал на это. Кел, упорствуя, произнес:

— Она твоя пара. Ты чувствуешь ее на расстоянии, ты появился в момент, когда ей угрожала опасность. Она твоя пара, Повелитель, глупо это отрицать.

— Я знаю, кто она, — зло произнес Роутег. — Знал это с первого прикосновения, но… С меня хватит, Кел. В Ночь весенних песен я выберу себе женщину из наших. У меня будут семья и дети.

Секундное молчание, и вопрос Кела:

— А она?

Роутег долго не отвечал, но затем едва слышно, так что я с трудом разобрала, произнес:

— Она моя пара. Я буду заботиться о ней и защищать в случае необходимости. И на этом все.

— Это странное решение, — вставил Кел.

— Я пытаюсь поступить правильно, — едва не прорычал глава клана Истэка.