Он сделал плавный шаг и словно перетек, приблизившись ко мне. Поднял ладонь, кончиками дрожащих пальцев прикоснулся к моей щеке и прошептал, глядя в мои глаза:

— Ты та, что заставила меня думать о тебе, слабой бесстрашной девочке, каждый раз, когда сильнейшие из оборотней склонялись передо мной, сдаваясь без боя.

Судорожный вздох — и хриплое:

— Ты та, что заставила потерять голову, едва я увидел тебя юную, отчаянно счастливую, в том коротком черном платье… я два года титаническим усилием воли держался подальше, опасаясь, что сорвусь, я…

Его голос стих, рука безвольно повисла.

— Я ждал тебя столько лет, моя куколка…

В лесу вновь раздался волчий вой. Ликующий, голодный, предвкушающий развлечения.

— Вихо, — мой голос дрожал, — что с Аделардом?

И взгляд оборотня мгновенно ожесточился. Черты лица стали хищными, злыми, голос резким.

— Он не выполнил заказ, — отчеканил оборотень.

Я пошатнулась.

— Ложись спать, Маделин, — холодно приказал глава клана Волка.

Попыталась ответить, не смогла и лишь отрицательно покачала головой, с мольбой глядя на оборотня. Он был недоволен моим поведением. Недоволен, но сдерживался. Подрагивающие ноздри, ходящие желваки говорили о ярости. Вихо закрыл на миг глаза, после, приподняв веки, странно глянул на меня и выдвинул свое условие:

— Поцелуй.

Меня затрясло. В горле как-то вмиг пересохло, внутри все сжалось, но был ли выбор?! Похоже, что нет. Я посмотрела на Вихо, скользнула взглядом по мускулистому жилистому телу, подняла взгляд на плотно сомкнутые губы… Сделала шаг. Неловкий и невольный. Прикоснулась ладонью к груди оборотня, поднялась на цыпочки и, отчаянно зажмурившись, коснулась губами его губ. Вихо замер, он, кажется, даже не дышал, но всего один миг, и я оказалась сжата сильными руками, а его поцелуй не шел ни в какое сравнение с моим робким прикосновением — жадный, голодный, поглощающий, подчиняющий.

А затем порыв ветра, и Вихо исчез, просто спрыгнув с балкона.

Я медленно опустилась на пол, дрожа и удерживая край пытающего соскользнуть с меня полотенца. Меня не просто трясло — колотило как в лихорадке. Но я даже дышать старалась тише, чтобы слышать… услышать… понять, спасен Аделард или нет.

И я услышала — сначала полный разочарования вой, после шум ломаемых вдалеке веток, а затем…

«Где ты?» — неимоверно злой голос Аделарда.

Я не ответила. Облегчение накатило волной, и, окончательно обессилев, я как была легла на пол, свернувшись и обняв колени.

«Где ты, Маделин?» — шепот в темноте срывался, словно вампир был в бешенстве.

«Мадди… — он оборвал себя, но затем торопливо продолжил: — Они схватили Валери вчера, возле госпиталя. Нас ждали, Вихо просто просчитал мой следующий шаг. Я сдался в обмен на нее. Я бы справился сейчас, Мадди! Я же сказал тебе оставаться у Роутега!»

Я молчала, чувствуя, как с ресниц срываются слезинки…

«Не молчи! — практически стон. — Пойми, ты одна из нас, и то, что не инициировалась вчера, я узнал — так бывает, и это не меняет ничего, Маделин. Ты вампир, вероятно лишь частично, но этого достаточно, и я сумею тебя защитить, даже если потребуется покровительство высокопоставленного дома».

И вот тогда я прошептала:

«Я не вампир, я дочь ведьмака, Аделард».

Реакцией на мои слова была тишина.

Просто тишина.

Только тишина…

Я долго лежала на полу, глотая слезы, после встала, умылась, сняла полотенце и легла на кровать, укрывшись с головой. Спать не хотелось, я выспалась днем, но вставать, двигаться, шевелиться не было ни сил, ни желания. И я лежала, думая о своей жизни, о том, кто был моим отцом и отдал меня, о том, кого я считала своим отцом, и он тоже отдал меня…

Не знаю, сколько я так пролежала и сколько бы пролежала еще, но внезапно услышала:

«Твой отец — я говорю о настоящем отце — является оборотнем на четверть своей крови».

К чему Аделард мне сообщил это, я совершенно не поняла, но безумно обрадовал тот факт, что он меня не бросил, что еще говорит со мной. До слез обрадовал.

«Поднимайся, — продолжил вампир, — и веди себя как оборотень. Так, как я тебя учил».

«З-з-зачем?» — удивилась я.

«Потому что это наш единственный шанс. Помни, что я тебе рассказал, уясни — никто, даже волчицы, не посмеют тронуть тебя и пальцем. Ты женщина Вихо, ты неприкосновенна. Но уважения придется добиваться самой. Вставай!»

Я села.

Сжала руки и сказала то, что должна была:

«Я дочь ведьмака, Аделард. Роутег сказал, что моя раса подлежит уничтожению как у оборотней, так и у вампиров. Я…»

Он перебил меня злым:

«К дьяволу, Маделин. Мне искренне плевать на то, чья ты дочь! Я спрячу тебя так, что никто не найдет. У крови ведьмаков есть особенности, что-то слышал об этом, выясню все, решение найдем в любом случае, но сдаваться не смей, Мадди!»

Я ничего не ответила ему, но… сказанное Роутегом Аделард только что фактически подтвердил. «Я спрячу тебя так, что никто не найдет»… Одного этого мне хватило, чтобы понять — искать будут. Вихо сделал все, чтобы скрыть тайну моего рождения, но если правда когда-нибудь откроется…

«Маделин!» — зло поторопил Аделард.

«Не вижу смысла бороться, — тихо ответила ему. — Просто не вижу… Даже если получится сбежать от Вихо, рано или поздно он меня найдет. Он или другие оборотни, чтобы уничтожить. От судьбы не уйти, понимаешь?»

«Да? — зло переспросил вампир. — И что ты знаешь о своей судьбе, Маделин?»

Это был хороший вопрос.

«Да, с ведьмаками все сложно, — продолжил Аделард, — но, гнилая кровь, Мадди, посмотри на меня — я вампир дома Стоу. Моя судьба была решена от момента даже не рождения — зачатия, я обязан был стать столпом правящего дома и униженно служить его главе. Всю свою жизнь! Я был рожден именно для этого. Меня воспитывали для этого. Меня инициировал сам Кахир, привязывая кровью к себе для того, чтобы подсознательно я ценил его жизнь выше собственной. Привязка по крови — это неразрывные узы, Маделин. Я разорвал. Бросил вызов Кахиру, стал причиной распада целого дома, но выбрал свою судьбу сам и никогда ни минуты не жалел об этом. А теперь представь себя, сидящей на этой террасе через год… два года… три! О чем ты тогда будешь сожалеть, Маделин?»

Я представила.

Представила отчетливо и ощутила подкатывающую тошноту. К дьяволу судьбу и то, что я была, видимо, изначально предназначена Вихо! Я не хочу так жить! Я не смогу так жить! Лучше смерть, чем это!

Поднявшись, отправилась в ванную, судорожно думая, что надеть, и спросила:

«Что я должна делать?»