От его слов мне стало больно. Действительно больно. Я опустила взгляд на кристалл, стараясь сдержать слезы, собраться и поступить так, как в принципе и следовало с самого начала.

— Я дала слово, что отдам свою жизнь за жизнь отца, — говорить почему-то было трудно. — Слово я сдержу.

Роутег промолчал. Я же тихо добавила:

— В любом случае спасибо за каникулы… и за то, что свое двадцатилетие я отметила без Вихо.

Он все так же молчал, я подняла взгляд на него и вздрогнула. Повелитель Истэка смотрел на меня так, что перехватывало дыхание. Пристально, зло, с какой-то долей раздражения и в то же время как-то обреченно.

— Ты меня перенесешь? — спросила я.

Роутег все так же молчал. Только его ладонь, сжимающая кристалл, побелела от напряжения.

Секунда… вторая… третья.

— Хорошо, — его голос прозвучал глухо.

Он посидел еще несколько секунд, затем резко поднялся, подошел ко мне, протянул руку. Мне сложно описать, что я испытала, вложив свою ладонь в его… На меня навалилось ощущение того, что все кончено. Абсолютно все. Но от судьбы не убежишь, да?

Я поднялась.

Роутег молча обнял меня за талию, и мир подернулся пеленой.

* * *

Мы перенеслись на край пустыни. Там, на дороге, обрывающейся в песках, стояли четыре черных внедорожника, рядом с ними находились мужчины в черном, замершие при нашем появлении. Впрочем, не мужчины — оборотни. Взгляд привычно выделил из них моих сторожей — Меченный Дик, Бешеный Стэн и Внимательный Грейк встретили меня ухмылками, вроде «давно не виделись». Я грустно улыбнулась самой себе, а затем обратила внимание на мужчину, который заметно отличался от оборотней. Он был невысок, стройное худощавое тело, бледная, почти белая, кожа, большие выразительные глаза, черные волосы… Да, сходство с отцом в моей внешности определенно присутствовало. А вот сходства в жизненной позиции не наблюдалось. Отец, неведомый мне отец, не выдержав моего взгляда, опустил голову. Мне не стало легче от этого, мне стало больнее.

А потом я увидела Вихо.

Он стоял чуть в отдалении, опираясь бедром на капот машины и сложив руки на груди. И это я увидела его не сразу, он, судя по немигающему взгляду слегка светящихся желтоватых глаз, уже давно смотрел на меня. Холодок ужаса прошелся по спине, замер где-то в груди, сжав сердце стальной хваткой.

— Ведьмак не на цепи, — вдруг тихо сказал Роутег, крепче сжимая мою талию. — Он может сбежать в любой момент.

— Это что-то меняет? — подавленно спросила я.

— Я не вижу причин, по которым ты должна расплачиваться своей жизнью за него, — проговорил оборотень.

Повернувшись к Роутегу, я взглянула на красивое, словно высеченное лицо Повелителя Истэка. Даже в красном свете заходящего солнца его волосы не приобрели свойственного койотам красноватого оттенка — они были темными, с легким золотистым блеском по верхним прядям.

И поняла — не хочу от него уходить. Просто не хочу… Не хочу, чтобы он меня отпускал…

А вслух:

— Я дала слово. От моего решения зависит жизнь Аделарда. Я не хочу подвергать опасности кого-либо еще, а Вихо не остановится. Отпусти, пожалуйста.

И он отпустил.

Идти по песку было сложно. Впрочем, возможно, дело было не в песке — мне просто оказалось очень трудно делать каждый шаг, отчетливо понимая, что делаю этот шаг к Вихо. Но я шагала… один шаг, второй, третий… десятый… сотый. Мимо того, кто, как оказалось, был мне отцом, мимо своих «сторожей», мимо оборотней из клана Волка.

Я подошла, встала перед Вихо, не поднимая головы, не глядя на него, обняв себя за плечи и чувствуя дикую тоску по теплу рук… Роутега, по каникулам в городе Истэка, по всему тому, что, несмотря на сложности и переживания, было настоящим чудом…

Вихо не сказал ничего.

Несколько минут мы простояли вот так, в абсолютной тишине, потом он оторвался от автомобиля, приобняв меня за талию, провел к дверце машины, усадил на заднее сиденье. Захлопнул дверь, отрезая меня от моего приключения.

Только тогда я подняла голову и посмотрела на Роутега. Оборотень стоял все там же, на вершине не большого песчаного холмика, сложив руки на груди и глядя, казалось бы, прямо на меня. Словно он меня видел через тонированное стекло автомобиля.

И я скорее почувствовала, чем услышала:

«Ты всегда можешь позвать меня. Я приду».

Вихо обошел автомобиль, сел на сиденье рядом со мной. Остальные тут же расселись по машинам, исключая всего одного человека. Моего отца. Он остался там, немного растерянный, с поникшими плечами и виноватым взглядом. Он остался там один, а джипы, совершив крутой разворот, понесли меня прочь… прямиком в ад.

* * *

Мы проехали несколько часов в абсолютной напряженной тишине. Как оказалось, прибыли к тому городку, из которого меня похитили койоты. Вот только теперь подъехали не к станции монорельса, а к вертолетной площадке.

Водитель вышел из машины, открыл дверцу для Вихо. Тот обошел автомобиль, открыл дверцу для меня, подал руку. Я безропотно приняла его помощь, сопротивляться в принципе не имело смысла. Все так же без слов он сопроводил меня в вертолет, а там уже тихо не было, гул стоял жуткий, но… мне было все равно.

И когда Вихо, придвинувшись ближе, собственнически прижал к себе… тоже было все равно. Из меня словно вынули стержень, а может, и душу… ничего не осталось.

Мы летели ночью, довольно долго, по моим ощущениям, а затем Вихо, перекрывая гул двигателя, крикнул:

— Посмотри вниз. Все огни от горизонта до горизонта — наша земля.

Я посмотрела… города, городки, пригороды, отдельные поселения… размер территории поражал.

— Исконные земли нашего народа, — сообщил Вихо.

Исконные земли? Хотя мне, наверное, стоило и раньше догадаться — степи, индейский язык, индейская символика, да, это была их земля.

Мы подлетали ближе, и казалось, территория под нами расступалась и расширялась, в итоге я смогла разглядеть огромный особняк, значительно возвышающийся над остальными строениями, окруженный бассейнами, садом, освещенный огнями и располагающий вертолетной площадкой. На ней мы и приземлились.

И еще до того, как винт остановился, Вихо, подхватив меня на руки, спрыгнул вниз, а после стремительно понес ко входу в дом, по переходам и гостиным комнатам, куда-то в глубь строения и, как я подозревала, в спальню.

Я оказалась права.

Глава клана Волка приблизился к двери из темного матового стекла, открыл ее ударом ноги и внес меня. За порогом спальни поставил на ноги, позволяя оглядеться. Интерьер был необычный — две стены сходились под утлом градусов в сто пятьдесят, третья была полукругом и состояла из стекла, открывая вид на долину, теплое серо-стальное ковровое покрытие на полу, огромная кровать в углу комнаты. Все.