В хижине, мы были гораздо ближе к Лукасу, я это чувствовала. Я обошла вокруг забора, ища горку, но горки здесь не было, а сам забор был слишком высок, чтобы через него можно было перемахнуть.

В первый вечер в хижине нас с Датчем выпустили во двор, чтобы мы сделали «Делай Свои Дела», перед тем как мужчины улягутся спать. Датч поднял лапу несколько раз, я же присела только один раз, после чего подошла к углу забора и подняла нос, взволнованная знакомым запахом.

Большая Киска была где-то недалеко.

Обнадеженная, я начала ждать, но она не подошла ближе. В конце концов я вспомнила, что Мама-Кошка всегда приближалась к Лукасу, но никогда не давала ему себя потрогать. И я поняла, что Большая Киска не придет повидать меня, пока рядом со мной есть люди. Даже такая огромная кошка, как Большая Киска, могла бояться людей; дело просто в том, что некоторым кошкам они внушают страх.

Мы уже вернулись в дом, когда произошло что-то, заставившее Гэвина резко встревожиться – это почувствовали и я, и Датч. Он, забеспокоившись, подошел к Гэвину, и тот погладил его уши.

– Все в порядке, Датч, – тихо сказал он. – Тэйлор сейчас разговаривает с твоим хозяином.

Тэйлор держал в руке телефон и говорил. Закончив разговор, он вышел и принес Гэвину стакан с резко пахнущей жидкостью.

– Ну что? – спросил Гэвин.

– Кёрш не мог подойти к телефону. Я говорил с его сестрой.

– Погоди, Кёрш?

– Видимо, так его зовут.

– Стало быть, его имя рифмуется с «ёрш»?

– Да.

– Ну и имечко!

– Ладно, ладно, я чувствую, как все твои глубокие познания в английском языке и литературе восстают против такого нелепого имени, но я не виноват, что его зовут именно так.

– Подумать только, Кёрш!

– Я знаю, Гэвин, знаю.

– У меня в голове не укладывается, что нам придется отдать наших собак парню, которого окрестили Кёрш.

– Наших собак? Но ты прав, это явно самое дурацкое имя в истории.

– И что тебе сказала сестра этого Кёрша? Кстати, как ее имечко? Фекалия? Корпускула?

– Нет, приготовься к неожиданности – ее зовут просто Сюзан.

– Стало быть, своего сына они окрестили Кёршем, а дочь назвали Сюзан?

– Этот парень здорово покалечен, – продолжал Тэйлор. – Похоже, у него переломаны все кости. Так что он сидит на болеутоляющих. Его сестра удивилась, узнав, по какому поводу я звоню. Она понятия не имела, что у него есть собаки.

– Дружная семейка.

– У меня сложилось такое впечатление, что Кёрш для нее не любимый брат, а обуза.

– Ну, и когда мы отвезем их этому Кёршу?

– Я сказал ей, что мы привезем их на следующей неделе.

– Я буду очень по ним тосковать, Тэйлор. Отдать их – это будет самое трудное из всего того, что мне доводилось делать в жизни.

– Я тебя понимаю. Но это же не наши собаки.

– Может быть, он согласится нам их продать.

– Это будет плохая идея, – мягко сказал Тэйлор. – Куда, по-твоему, мы их денем, когда поедем в Китай?

Датч испустил такой тяжелый вздох, который может издать только собака, которой ужасно скучно. Это напомнило мне о моей собственной усталости, и я свернулась клубком на моей подстилке.

– Мы могли бы найти дом, где они сумели бы пожить, пока нас не будет, – сказал Гэвин.

– Целые полгода? Ты что, хочешь, чтобы они остались с чужими людьми так надолго?

– Да, ты прав. Просто… Я чувствую, что Датч наконец начинает мало-помалу принимать нас с тобой. Жаль, что ты не видел, как он скучал по тебе, когда ты был в отъезде.

– Но ты же не пускал эту собаку в кровать, верно? – спросил Тэйлор.

– Конечно, нет. Я пускал в кровать не эту, а другую собаку. – Гэвин вздохнул. – Ладно, видно, ничего тут не поделаешь. Итак, во вторник?

– Хорошо, во вторник.

– Во вторник, Белла, – грустно сказал Гэвин. – Во вторник мы отвезем вас к вашему хозяину!

Что-то изменилось. Поменялись правила нашей жизни. Раньше Тэйлор не хотел, чтобы мы с Датчем залезали на диван, а Гэвину это нравилось. Так что мы оба поняли, что когда Гэвин был в доме один, мы могли спокойно лежать на диванных подушках, но когда приходил Тэйлор, он хлопал в ладоши и кричал: «Брысь!» Я знала, что это значит – мы должны были немедленно спрыгнуть на пол, но Датчу, похоже, всегда казалось, что Тэйлор говорит не всерьез, и он продолжал лежать на диване, пока Тэйлор не стаскивал его вниз. После этого Датч брел туда, где на подстилке уже лежала я, печально обнюхивал меня, после чего решал, где ему свалиться на пол и тяжело вздохнуть.

Если, когда Тэйлор откуда-то приходил, мы с Датчем лежали на диване, я всегда виновато вздрагивала, но мне каждый раз бывало лень спрыгивать на пол, пока он не командовал нам: «Брысь!»

Но вдруг все изменилось. Тэйлор и Гэвин вместе сидели на диване, и тут Тэйлор подозвал Датча и одновременно похлопал по ближайшей диванной подушке. Явно не осознавая, какой колоссальный поворот сейчас произошел, Датч подошел к дивану, не колеблясь запрыгнул на него, лег и положил голову на колени Гэвина.

– Иди сюда и ты, девочка, – сказал Гэвин. – Ко мне, Белла! Ко мне!

В самом деле?

Я умудрилась свернуться клубком рядом с Тэйлором, хотя там и было тесновато. Интересно, что мы все теперь будем делать?

Обоим мужчинам было грустно. Я чувствовала это по тому, как они гладили мою шерсть.

– Это будет труднее всего, что я делал до сих пор, – тихо сказал Гэвин и вздохнул.

– Но мы же с тобой знали, что они останутся у нас только на время.

– Думаю, в душе я просто не позволял себе по-настоящему это признать.

– Они тоскуют по своему хозяину, – мягко сказал Тэйлор. – Особенно Датч. Они хотят быть с этим парнем по имени Кёрш.

После этой реплики глаза Датча вдруг загорелись, как будто он в ней понял что-то такое, чего не поняла я, что, конечно же, было невозможно.

– Я знаю, – сказал Гэвин.

– Я мог бы на пару дней отложить свою поездку в Сиэтл.

– С твоей стороны очень мило это предложить, но я же знаю, что тебе нужно в Сиэтл. Не беспокойся, со мной будет все путем.

– Это будет странно – возвращаешься домой, а тебя здесь не встречает пара здоровенных собак.

– У меня такое чувство, будто часть меня умирает. Хорошо, что мы уедем в Китай и переменим обстановку. Там я не буду так по ним тосковать.

Заведенный порядок изменился, и вечером. Тэйлор позвал нас с Датчем к ним обоим на кровать. Мы попытались заснуть, но нам было слишком жарко, и мы оба очень скоро после того, как нас пригласили на кровать, спрыгнули обратно на пол.