litbaza книги онлайнКлассикаСкатерть английской королевы - Михаил Борисович Бару

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 99
Перейти на страницу:
посольствах в Крым, в Астрахань, в Казань и в Порту. Толмач мог попасть в плен, умереть или состариться, и тогда на его место брали такого же кадомского татарина или он сам просился на эту должность при Посольском приказе. Вот вам и медвежий угол.

Вернемся, однако, к набегающим крымским татарам, ногайцам и черкесам. Тревожили они эти края до сороковых годов восемнадцатого века, и только после заключения мира с Турцией при Анне Иоанновне кадомский край из прифронтового стал тыловым, а при Петре Первом все засеки еще были, что называется, в рабочем или боевом состоянии.

По пять алтын и полторы деньги

Надо сказать, что при Петре Алексеевиче даже мирная жизнь проходила в боевом состоянии. В тысяча семьсот восьмом году был объявлен набор с десяти дворов по одному человеку на строительство Петербурга, Таганрога и Азова. В том же году Петр приказал выслать из Шацкой провинции, а значит, и из Кадома, всех «виноватых баб и девок», которых определяли в работу на полотняных и прядильных заводах. Покоя не было никому. Через шесть лет кадомскому воеводе Кошкарову было велено собрать всех дворянских недорослей старше десяти лет на смотр к губернатору, с тем чтобы определить их пригодность к службе и тех, кто окажется годным, отправить в военную канцелярию. Кошкаров… почти год «ни о чем не пописывал и оных недорослей никого не высылал». Петр Алексеевич написал Кошкарову еще одно письмо, в котором предписывал «тотчас донести и прислать таких ослушников список, а за такое их ослушание поместья и вотчины отписывать на великого государя». Теперь уже велено было всем дворянам от десяти до тридцати лет явиться на смотр в Петербург, в сенат. Петр, прекрасно понимая, что и тут найдутся желающие уклониться от призыва, прибавляет: «…кто до марта месяца не явится и кто на такого известит, оному все его пожитки и деревни отданы будут, какого бы оной низкого чина ни был, или хотя слуга оного, без всякого препятствия».

Все эти письма Кошкарову писал не какой-нибудь третий секретарь одной из сенатских коллегий, а сам царь, для которого не существовало мелочей. К примеру, велено было Кошкарову отослать в Петербург самых лучших кузнецов. Не на время, а насовсем. Можно себе представить, как обрадовался этому указу Кошкаров, не говоря о кузнецах и их семьях. Мало того, Петр требует, чтобы воевода для уезжающих собрал командировочных по две деньги со двора. И чтобы Кошкаров, не дай бог, не схитрил и не отобрал кузнецов поплоше, прибавляет: «А ежели выбранные кузнецы будут в делах своих плохи, выбравшие их за несмотрение будут лишены всех своих движимых имений и чести с жестоким истязанием». Вряд ли Кошкаров имел сомнение насчет неотвратимости лишения чести и жестокого истязания.

Без наказаний не обходилось. Да и как было без них обойтись… К примеру, предписывает царь Кошкарову, чтобы кадомские купцы «отпустили в Санкт-Петербург на продажу за море без умедления нынешним зимним путем» пеньку и юфть. Тем более что задаток купцы уже за них взяли. Купцы, конечно, отпускают, нопоставляют гнилой товар. Заморские партнеры бессовестных кадомских купцов пишут жалобу Петру Алексеевичуи всех, кого Кошкаров смог по этому делу поймать, ссылают по царскому указу в каторгу навечно, а тех, кто «сыщется в таком воровстве после, и таковых казнить смертью»100.

Посылкой кузнецов в Петербург дело не ограничилось. В тысяча семьсот двадцатом году было велено собрать с каждого двора по пять алтын и полторы деньги на «строение по Неве реке изб», да налоги с рыбных ловель, да с мельниц, да с пустошей и сенных покосов, да с воскобоен, да с торговой бани, да с найму подвод, да с меду и куньего меха пошлин, да подушные налоги с монастырских и помещичьих крестьян, со служилого чина, с попов, со служилых, дворовых и деловых людей, да с малолетних, которым десяти лет не исполнилось… При Анне Иоанновне умудрились обложить налогом даже личные бани, с которых полагалось платить рубль в год.

При таких поборах население стало разоряться, и крестьяне из деревень в окрестностях Кадома попросту разбегались, чтобы не платить недоимки. Бежали на Дон. Оставшиеся должны были платить за тех, кто убежал, а потому бежали даже богатые крестьяне. Власти, понимая, что по-хорошему недоимки им не получить, присылали для их сбора по-плохому специальные воинские команды. Жители Кадома и окрестных деревень этим командам, мягко говоря, не радовались. В 1754 году отряд по налоговой разверстке прибыл в Кадом и пытался арестовать бургомистра, чтобы отдать его под следствие. Не тут-то было. Один из ратманов собрал три сотни человек с дубьем, которые пришли к зданию воеводской канцелярии и бургомистра отбили. Бургомистр отказался пойти на расспрос в канцелярию. Вахмистр, командовавший воинской командой, писал в отчете начальству: «…не пошел и с немалой дерзостью и необычайным криком так сердцем своим опалился, что говорил: „Мы де вас и преж сего таких приезжих видели и с ними поступали по своему кадомскому обыкновению, да и ты, де, присланный, не дождися того, чтоб и тебя по шее отсюда не выбили. А ежели де ты под неволю захочешь меня взять, то хотя и с ротой прислан будешь взять, не дамся“».

Бежали не только от налогов. Бежали от рекрутчины. Отсиживались в лесу, пока не отрастали обритые волосы. Плели лапти и рогожи, вили веревки, а потом обменивали все это на хлеб и другие продукты у приезжавших в лес крестьян. Кто-то из беглых уходил на Дон и там работал поденщиком у казаков, кого-то прибирали к себе местные помещики для разных темных дел, а кто-то собирался в разбойничьи шайки. Весь восемнадцатый и первую половину девятнадцатого века по дорогам близ Кадома трудно было проехать, чтобы не попасть в руки грабителей. Правду говоря, в этих глухих местах, в этих дремучих лесах разбоем занимались и до восемнадцатого века. По кадомским лесам разгуливали шайки разбойников. Численность некоторых из них достигала сотни человек. Летом они плыли по Мокше на многочисленных лодках и грабили окрестные села, сельские церкви, монастыри, кабаки, таможни и помещичьи усадьбы, а зимой выезжали на разбой в обозах, в которых иногда было до семидесяти подвод. Властей не боялись – грабили «дневным разбоем». Да и как было бояться властей, которые посылали против них воинские команды, состоящие большей частью из отставных солдат и инвалидов. Правда, со стариками бандиты вели себя благородно – отберут ружье и отпустят домой. Но перед тем как отпустить, высекут для острастки. В одном из сел не только ограбили церковь, но и заставили священника окропить святой водой свои лодки.

1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 99
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?