не покупал. Поначалу Новосильцева и не ожидала никакой прибыли от покупки этих кружев – это была скорее благотворительность, чем коммерческое предприятие. Однажды Новосильцева зашла в дом к одной из жительниц Кадома и увидела на комоде красивую кружевную салфетку, вышитую неизвестным ей способом. Оказалось, что вышивка эта сделана иголкой и умению так вышивать хозяйка дома училась у матери, а мать у бабушки, а бабушка… Новосильцева не стала ждать рассказа о прабабушке, а немедля пригласила мастерицу и ее сестру, которая тоже умела так вышивать, к себе в имение и определила их наставницами крестьянских девочек, уже обучавшихся мастерству вышивания. Так началась кадомская игольная вышивка, не похожая ни на какую другую. Называется она «кадомский вениз». Почему «кадомский», понятно, а вот почему «вениз», объясняет другая история, больше похожая на легенду.

Царь Петр желал, чтобы его придворные были одеты по последней европейской моде. Эта самая мода предполагала наличие кружев в туалетах женщин и мужчин. Какие у нас были кружева к началу восемнадцатого века… Представьте себе, к примеру, думного боярина в кружевах или стрелецкого полковника… Нет, лучше не представлять. Впрочем, Петр не занимался умственными построениями – он просто приказал привезти специально купленных венецианских кружевниц в Кадом, где они должны были обучить монахинь местного монастыря кружевоплетению. Царь любил, когда монахи и монахини заняты производительным трудом. Он и вообще считал, что молиться они должны в свободное от работы время. Короче говоря, кружевницы приехали и увидели Кадом… Сначала-то они ехали по дороге, по обочинам которой росли дремучие мещерские леса и в кустах сидели соловьи-разбойники, потом… Нет, этого даже и представить себе невозможно – еще месяц назад вы катались на гондолах по каналам, слушали концерты Вивальди, веселились на карнавале, пили горячий шоколад или венецианский кофе с коньяком и сливками, угощались венецианскими пирожными – и вдруг дремучие леса вокруг, монастырь, похожий на тюрьму, мужики, похожие на медведей и пьющие водку из колодезных ведер, сами медведи, играющие на балалайках, монахини с постными лицами… Первые кружева, сплетенные венецианскими кружевницами в Кадоме, были мокрыми от слез, а потом дело пошло, потом мужики, которые поначалу казались такими дикими… потом водка… потом балалайки… Нет, не так. Потом монахини, освоив секреты венецианского кружевоплетения, превзошли его и сочинили, как композитор сочиняет сонату или симфонию, выращивая ее из маленькой мелодии в несколько нот, неповторимое игольчатое кружево, кружевное Фаберже, которое…

Впрочем, я увлекся легендой и забежал вперед. В конце девятнадцатого века и в начале двадцатого кадомская вышивка еще только начиналась и делала первые неуверенные стежки. Вернемся в Кадом того времени и посмотрим на… торговлю лесом, винокурни, салотопни, воскобойни, квашеную капусту, лапти, стерлядь, лещей, карасей и налимов. Куда от них денешься… Возле Кадома, в Большом Лунине и Сидоровке, делали ушаты, кадки и лохани. В селе Старый Кадом и вовсе плели из ивовых прутьев корзины и кошелки. Плели при свете лучины и пели песни, печальнее которых… Впрочем, прогресс все же был. Лапти, к примеру, стали плести левые и правые, а не одинаковые, как раньше. В селе Ермишино к началу двадцатого века было уже пятьдесят семь гвоздилен! У помещицы Новосильцевой, кроме светелки, где обучались кружевницы, был винокуренный завод, и работал он не по старинке, используя в качестве сырья рожь, а картофель, но… улицы все равно были немощеные.

Только в тысяча девятьсот двенадцатом году, когда в Кадоме было уже более тысячи домов, уездное земское собрание упросило губернскую управу выделить городу денег, чтобы хворост заменить на булыжную мостовую хотя бы на части главной улицы. И даже с немощеными улицами Кадом был самым крупным городом в уезде – в нем проживало чуть более девяти тысяч человек, а в уездном Темникове – всего восемь тысяч. В тринадцатом году базар в Темникове дал сборов семьсот рублей, а в Кадоме – две тысячи! Обидно, что и говорить… И это не все. В начале прошлого века в городе были три церковно-приходские школы, гимназии… правда, население просило у властей, чтобы в школах, кроме грамоты, от которой, если честно, в повседневной кадомской жизни было толку мало, открыть ремесленные классы, чтобы детей научить какому-нибудь ремеслу. В тысяча девятьсот третьем году в городе открыли целую ремесленную школу. Рядом с городом, в селе Куликово, работала школа-мастерская, которую содержал помещик Селезнев на проценты с капитала. Выходили из школы кузнецы и слесари. И такие это были слесари и кузнецы, что их работы получали почетные дипломы на Нижегородской выставке, похвальные листы на Тамбовской и как-то раз удостоились бронзовой медали на всемирной Парижской выставке. На работу они устраивались, как правило, в крупных промышленных центрах.

Городские власти не жалели денег на народное образование. В одиннадцатом году расходы на него составляли треть бюджета Кадома. Тогда еще не знали, что большевики назовут это ликбезом и запишут себе в послужной список. В тринадцатом году в городе открылась школа кружевниц. Еще через два года при школе появилось общежитие, и в нее стали принимать девочек из окрестных сел и деревень. Попечительницей была дочь Марии Александровны Новосильцевой – Мария Юрьевна Авинова, написавшая в тринадцатом году книгу о развитии кустарного дела в Кадоме105. Авинова открыла в Кадоме «пункт женских рукодельных работ», с которым сотрудничало до девятисот местных крестьянок. Кружевные изделия поставлялись заказчикам в Москву, Петербург, Киев и Лондон. В Лондон, а не в Темников. В год их вырабатывалось почти на восемнадцать тысяч рублей. Уже в десятом году завоевана первая бронзовая медаль на Моршанской сельскохозяйственной выставке, через год на той же выставке – большая серебряная медаль, еще через год – золотая. В том же году получена золотая медаль на Тамбовской сельскохозяйственной выставке, а в тринадцатом году кадомские кружевные изделия удостоены золотой медали уже на Всероссийской кустарной выставке.

Пункт Авиновой проработал пять лет – до восемнадцатого года – и был коммерчески успешен. Самое удивительное, что отечественные заказчики требовали кружев, вышитых по западным образцам, а заграничные заказчики – по отечественным. Хотя… это и не удивительное вовсе.

Перед самой Первой мировой Кадом полюбил чтение. Земское «Общество по устройству народных чтений» стало устраивать народные библиотеки, сельские читательские пункты, закупать для них по льготным ценам волшебные фонари и диапозитивы. В Кадоме работала городская публичная библиотека имени Пушкина, открытая еще в 1868 году. Там выступали с лекциями местные учителя, врачи, агрономы и священники. Это было время, когда местная интеллигенция была полна надежд услышать уже завтра ангелов, увидеть все небо в алмазах,