Мы с Эрвином наслаждались моментом нашего выздоровления, которое протекало гладко. Его палата была рядом с моей, и мы привнесли много света и веселья в эту больницу, особенно когда Эрвин въезжал в мою палату на кресле-каталке и ухаживал за мной. Персонал привык заботиться о старых и больных людях. Но Эрвин, энергичный молодой человек, подаривший свою почку более старой жене, был полон жизни и очарования. Поэтому здесь он был скорее приятным исключением. Доктора Штайгера забавляло, что мой муж окружил себя кипой журналов с автомобилями и читал их взахлеб. Очевидно, он уже тогда планировал свою следующую поездку.

Доктор Гюрке, мой хирург, был впечатлен тем, как быстро я шла на поправку. Прошло только семь дней, а меня уже можно было выписывать, потому что я достаточно окрепла и врачи не предвидели никаких проблем. Эрвин шел на поправку еще быстрее. Он сразу же вернулся к своему прежнему «я» и через несколько недель уже выпил свой первый бокал вина. С тех пор за ним не угнаться.

Когда я говорю, что за ним не угнаться, значит это на самом деле так. Через шесть месяцев после перенесенной операции он снова запрыгнул на свой «Харли-Дэвидсон» и отправился колесить по Америке со своими друзьями-байкерами. После этого мы вернулись в больницу в Базеле для осмотра, и Эрвин пожаловался, что его беспокоит шея. «Да, мистер Бах, – сказал врач. – Но операция или возраст тут ни при чем, во всем виноват ваш «Харли»!»

У меня, напротив, были как взлеты, так и падения. Мой организм все еще пытается отторгать новую почку, и это обычное дело после пересадки органа. Из-за этого мне нужно принимать большие дозы иммунодепрессантов, чтобы ослабить антитела и не дать им атаковать орган, который они пока не узнают. Иногда лечение предполагает пребывание бо́льшей части времени в больнице, и это сопровождается некоторыми неприятными побочными эффектами, такими как головокружение, рассеянность, тревога и периодические приступы диареи. Как ни странно, теперь я испытываю головокружение из-за низкого артериального давления, и это совсем другое ощущение. Мне приходится принимать много пилюль за раз (одно время я принимала по двадцать штук в день), и я отношусь к этому очень внимательно, потому что понимаю – у меня нет права на ошибку.

В 2017 году с приближением праздников я начала чувствовать себя более энергичной. Я с нетерпением ждала своего дня рождения, который приходится на 26 ноября. Мы планировали отпраздновать его в загородном доме в кругу самых близких друзей. Мне всегда нравилось получать поздравительные открытки, записки, а теперь уже и электронные письма с поздравлениями, но этот год имел для меня особое значение, потому что нам с Эрвином пришлось через многое пройти. Я не пытаюсь опережать судьбу – я знаю, что мои медицинские приключения еще далеки от завершения. После пересадки кажется, что приемы у врача, анализы, биопсия навсегда останутся в моем графике. Но я все еще здесь, на этом свете. Мы оба все еще здесь! Мы стали настолько близки, что не могли себе этого даже представить. Это и есть повод для праздника.

Эрвин понял, что прежняя Тина (а может, я стала новой и усовершенствованной Тиной) вернулась, когда мне вдруг захотелось заказать новые столики для гостиной. Затем я развесила украшения и превратила наш дом в рождественскую сказку. Для меня желание украшать дом – это признак возвращения к жизни.

После стольких лет болезни, страха, отчаяния и смирения я, наконец, почувствовала радость от предстоящего праздника. Почувствовала радость жизни.

[39]

Пока я вела борьбу со своими многочисленными недугами, Эрвин удивил меня, сообщив, что мы ожидаем гостей. В тот же вечер он пригласил девять (а может, и десять) человек в замок Алгонкин, чтобы обсудить со мной работу над мюзиклом «Тина: История Тины Тернер» – сценической постановкой, основанной на истории моей жизни. Мне хотелось сказать: «Нет, нет и еще раз нет! Хватит с меня этого! Это уже было!» Мне совсем не интересно снова возвращаться в прошлое, не говоря уже о том, чтобы слушать, как люди об этом поют. Но было слишком поздно. Встреча была назначена, и гости проделали долгий путь, чтобы встретиться со мной, поэтому пришлось проявить вежливость и уважение и выслушать их.

Я жила в мире под названием «рок-н-ролл», так что постановка театрального мюзикла была для меня загадкой. Пытаясь поддержать разговор, я спросила одного из продюсеров, Джупа ван ден Энде, в чем разница между мюзиклом и большим рок-концертом. Когда он сказал мне, что мюзикл – это история, передаваемая посредством песни, я поняла, что между двумя этими вещами есть сходства и что мюзиклу «Тина: история Тины Тернер» суждено выйти в свет, потому что моя жизнь это и есть история. История в песнях. В конце концов, идея стала обретать для меня смысл. Я верила, что у людей, работающих над мюзиклом, включая режиссера Филлиду Ллойд (которая занималась постановкой мюзикла Mamma Mia!) и сценариста Катори Холл (которая, как и я, родом из Теннесси), все получится.

Я дала добро на постановку мюзикла «Тина: история Тины Тернер» и не осталась в стороне. Я села рядом с продюсером Тали Пелман и начала принимать активное участие в процессе, чтобы передача истории была верной. И нет, главным тут были не факты (неважно, как и когда что-то случилось). Важны были чувства. Когда биографию адаптируют для постановки на сцене, особенно в мюзикле, где герои иногда поют вместо того, чтобы разговаривать, некоторые вещи приходится опускать или подавать в более сжатом виде – это художественное допущение. Но меня это и не волновало: лишь бы эмоции были переданы верно. Для меня было крайне важно, чтобы мюзикл показал мой подлинный дух и его проявления в хорошие и плохие времена, чтобы он прославил мои взаимоотношения с музыкой и зрителями. Не хотелось, чтобы это было шоу о женщине, которая становится звездой. Это довольно узкая тема. Моя биография – это моя жизнь, жизнь женщины, которая начала свой путь, будучи маленькой девочкой из Натбуша, и которая, как я уже много раз говорила, оказывалась в ситуациях, когда все было против нее. Но в конце концов она предстала перед всем миром, не имея за собой ничего, кроме своего голоса, оптимизма и воли к жизни.

И, конечно, встал главный вопрос – кто будет исполнять роль Тины? После кастинга на эту роль была выбрана замечательная молодая актриса по имени Эдриэнн Уоррен. Ей пришлось выучить песни, освоить мои жесты и походку, научиться подбирать правильное выражение лица и войти в роль своего персонажа – и все это под руководством настоящей Тины. Я не хотела нервировать Эдриэнн, но мне так хотелось помочь ей, сказать напутственные слова.

Стать Тиной – это не просто напялить парик, короткую юбку и туфли на высоких каблуках, хотя костюмам тоже надо отдать должное. «Во-первых, – сказала я ей, – тебе нужно понять, что все будут придирчиво относиться к твоему исполнению роли Тины, сравнивая тебя с настоящей Тиной. Ты не должна волноваться, что люди думают по этому поводу. Ты не Тина. Там будут сидеть поклонники, которые были на каждом моем выступлении, были со мной в каждом турне. Они знают каждое мое движение так же хорошо, как и я. Поэтому не пытайся просто подражать мне. Пойми, ты должна быть собой и лишь тогда можно полностью войти в образ». Эдриэнн должна была найти Тину внутри себя, свою Тину.