бы привести их сюда, и ты могла бы выстроить по порядку… — Эй! — Я смеюсь, когда Луна швыряет в меня подушкой, обрывая то, что я собиралась сказать.

— Хватит об этом, — смеется она, и следующие несколько минут мы все пытаемся взять смех под контроль.

Мой бокал с вином снова пуст, я откидываюсь на спинку дивана, смотрю в потолок, и мне кажется, что моя грудь вот-вот взорвется.

— Я никогда раньше не испытывала такого чувства семьи. Я не знаю, улыбаться мне или плакать из-за этого. У меня болит грудь, больше от радости, чем от боли, — признаюсь я, чувствуя легкое головокружение из-за алкоголя, разлившегося по моему организму.

— О, Джесс, — успокаивает Джулиана, переваливаясь с другой стороны, чтобы сесть у моей головы, ее руки неуклюже запускаются в мои волосы, пока Луна переплетает свои пальцы с моими.

— Ты наша навсегда, Джесс, — шепчет Луна, и я улыбаюсь ей.

— Даже если я откажусь выйти замуж за Уэста? — спрашиваю я, чувствуя, как мое тело немеет.

— Джесс, — бормочет Джулиана, приподнимаясь, чтобы встретиться со мной взглядом. — Когда мы предложили Уэсту соглашение в качестве варианта, единственная причина, по которой мы продвинулись вперед с этим, заключается в том, что он был честен в том, что у него была связь с тобой. Он хотел выяснить, что могло бы быть между вами обоими, и я помню ваш телефонный разговор, пока мы обедали.

— А если она откажется выйти за него замуж? — Спрашивает Луна, настаивая на ответе, и глаза Джулианы мечутся между нами двумя.

— Тогда она не выйдет за него замуж. Я люблю тебя больше, чем родословные соглашения, Джесс.

Я чувствую, что сегодня вечером они обнажают все мои уязвимые места, и вино побуждает меня озвучить их тоже.

— Хотя, я знаю, что в этом определенно что-то есть, Рыжая. Не позволяй этому омрачить твои чувства, — говорит Луна с улыбкой. — Кроме того, его татуировка с родословной потрясающая.

— Что?

— Да, это красная роза. Однажды он специально назвал мне ее. Э-э… роза свободы. Это до смешного красиво.

Роза. Красная роза свободы — его родословная татуировка. Мое сердце бешено колотится в груди, когда я вспоминаю цветы, которые он любит дарить мне, и то, что он знает, что за ними стоит.

— Я не помню, чтобы видела это, — размышляю я, не помня ту татуировку на его коже.

— Я сделала это несколько недель назад, — признается Луна, и я понимающе киваю.

— Я бы чувствовала себя счастливой, если бы мой сэндвич был здесь, — бормочу я, меняя тему, поскольку мои веки немного тяжелеют, поскольку я позволяю алкоголю убаюкать меня. — Они позаботились бы о том, чтобы кошмары остались в стороне.

Мне кажется, что я плыву по воде, дрейфую в открытом море часами напролет.

Руки скользят под мою голову и обхватывают колени, когда меня поднимают, разбудив ото сна. — Маверик?

— Жаль разочаровывать, — бормочет в ответ Кай, и я расслабляюсь в его объятиях, слыша, как Луна ворчит, чтобы он был осторожен со мной.

Мои глаза остаются закрытыми, пока я нахожусь в состоянии бреда, не уверенная, сплю я или бодрствую. Я осознаю, что меня укладывают в кровать и набрасывают на меня одеяло, и я прижимаюсь к нему.

— Это когда-нибудь проходит? — Спрашиваю я едва слышным шепотом, пока сон пытается поглотить меня.

— Что когда-нибудь проходит, Джесс?

— Хм, мертвый взгляд в глазах этого человека?

Но прежде чем я получаю ответ, меня затягивает в темноту, я молюсь, чтобы кошмар той ночи больше не повторился в моих снах.

Эйден

Эта гребаная вечеринка раздражает меня до чертиков. Я готов покончить с этим, чтобы выбраться отсюда. Это первый раз, когда я злюсь из-за того, что моя родословная требует от меня устраивать вечеринки.

Я бы чувствовал себя намного лучше, если бы Джесс была здесь, но вместо этого я имею дело с идиотами. Я немного разочарован, что Рис, по-видимому, вернулся домой на рождественские каникулы. Я подобрал для него идеальную девушку. Герпес и все такое, а ему пришлось пойти и все испортить.

У меня сжимается в груди, когда я понимаю, что Джесс в нескольких часах езды отсюда.

— Приободрись, братишка, — говорит Труди с усмешкой, толкая меня бедром, когда опирается на стойку рядом со мной.

Один взгляд на нее с приподнятой бровью, и она прекращает притворяться. Я не единственный, кто не чувствует этого сегодня вечером. — Ты в порядке?

— Я в порядке, Эйден. Было бы еще лучше, если бы ты перестал спрашивать.

— Никогда, — отвечаю я с усмешкой, и она улыбается в ответ.

В старших классах все было легко. Но в ту секунду, когда мы переступили порог академии, все стало реальностью. Сейчас я учусь строить отношения с женщиной и двумя другими мужчинами, которые тоже хотят ее.

Пока моя сестра разбирается с клеймом мертвого ублюдка Рико Манетти. Пусть он гниет в аду. Она по-прежнему не хочет мне показывать, и сколько бы я ни пытался понять, что это значит, я продолжаю заходить в тупик.

Я знаю, она хочет, чтобы я держал это в секрете, но я знаю, что Джесс знает. Я думаю, если я спрошу Уэста или Маверика, у них может быть для меня больше информации.

Вздыхая, я останавливаю себя, мой гнев и стресс будут только брать надо мной верх, и мы не продвинемся дальше, чем сейчас. Она позволит мне связаться с ней, когда будет готова. Я просто должен быть терпеливым.

— Ты уверена, что слишком занята, чтобы провести со мной завтра рождественское утро? — Я спрашиваю снова в сотый раз, и она похлопывает меня по спине, как ребенка.

— Я не слишком занята, Эйден. Я просто собираюсь пойти домой, а ты останешься здесь.

— Хммм. — Мои родители достаточно милые, но лишены каких-либо настоящих эмоций. Моя сестра, кажется, думает, что все чудесным образом изменится за одну ночь, в то время как я предпочитаю не тратить на них свое время.

Ни один из родителей не должен учить своих детей принимать все доступные виды лекарств до того, как им исполнится четырнадцать лет, независимо от происхождения. Моя позиция по этому поводу никогда не изменится. Технически они никогда не заставляли нас принимать наркотики, но мы были хорошо осведомлены о том, как приготовить каждый наркотик.

— Если ты передумаешь, я ухожу в десять.

Никто из нас не произносит ни слова, пока мы стоим бок о бок у бара, наблюдая, как все танцуют в беседке рядом с нами.

Когда-то я бы провел всю ночь в секс-палатке,