плечам, и одарив Хенола обжигающим взглядом, она проронила: — Да и они мои подруги, так что девочки коготочки уберем и на чужое не заримся.

Хенол склонил голову, ретируясь в сторону и исчезая в дверях, ибо теперь с улицы доносились ругань и крики: «Да, что происходит?»

А все три женщины, как только он открыл дверь поспешили за ним, спешили выйти на улицу и увидеть все-таки что происходит. Этот вопрос интересовал всех.

А на улице шел бой между Анн и Алартом, Питер же сражался с Хананом. Все ругались, обзывали другу друга как могли, вытирали кровь с рассеченных губ, отрывали куски ткани с порванных рубашек и продолжали бой. А чуть дальше на дорожке стояла в огненном платье Мерсил, окруженная бывшими каторжниками, она наслаждалась боем, улыбка превосходства сквозила на ее лице, а своими тонкими пальчиками она уже дорвала веер, прекрасный веер, между прочим, из такой же ткани, как и ее платье.

Рада и Таура замерли, понимая, что то что происходит неправильно, но не им стоит пресекать такое поведение, как мужчин, так и женщины. А Мэл выскочив из дверей и замерев на секунду, бросилась вперед, останавливая бой между Анн и Алартом: — Вы что удумали?

Но разве можно остановить мужчину, у которого в глазах яростный огонь, и Аларт вывернувшись из ее рук, ударил Анн промеж глаз, отбрасывая его в сторону и с превосходством глядя на растерзанное тело.

А Мэл развернувшись к нему, крикнула: — Доволен?

— Да. Теперь да.

— Теперь мы можем поговорить?

— Теперь я согласен на переговоры, — вытирая бороду, проговорил Аларт и взглянул на девушку стоящую перед ним. Какой контраст между черным платьем и светлыми волосами, светлой кожей, которую оттеняет цвет платья и сверкающие яростью глаза.

— Отлично, осталось решить, нужны ли МНЕ эти переговоры? — резко сказала она и развернулась к Питеру, который сидел на спине незнакомца и заламывал ему руки. — Прекратить! — ее крик вспугнул даже ворон, которые с наслаждением расселись на деревьях и наблюдали за людьми. — Сейчас вы все, кто участвовал в этом безумии, отправитесь в свои комнаты и остаетесь там до завтрашнего вечера. Будем считать ваше наказание слишком легким и то только потому, что каждому из вас требуется медицинская помощь.

Питер помог встать Ханану, даже по плечу его постучал: — Пошли, ты принят в наши ряды лишь потому, что хорошо держался. С тобой приятно иметь дело.

— Питер! — крикнула Мэл и сдвинула брови, понимая, что может быть такое легкое наказание, было слишком малым для них. Позади нее вздохнул Аларт и тихо спросил: — Госпожа, а мне куда идти? В тюрьму?

— А ты и все остальные, — теперь она смотрела на него в упор, — отправитесь в свои бывшие комнаты и чтобы я вас не видела до следующего утра. И я сейчас, даже слишком милосердна.

Решив, что с мужчинами она разобралась, Мэл сделала шаг по направлению к Мерсил: — Госпожа фрейлина, ваше наказание тоже не приемлет долго ждать. Вам приказано вернуться в свое поместье и ждать моего приказа. Но позову я вас не раньше, чем пойму, что вам можно доверять.

А позади нее распоряжался Хенол, как единственный неспящий в замке полном стражи, но таком беззащитном. Рада и Таура рассматривали мужчин, которые медленно прошли мимо них, склонив головы и стараясь не отсвечивать не только синяками на лицах, но и глазами горящими несправедливо обвиненных. Ну, поиграли мальчики во взрослые игры, ну что тут такого? Так нет же, наказали, хорошо, что сослали в комнаты, а не в каземат или не вернули на каторгу. Когда Хенол решив, что его не наказали, за то, что он закрыл королеву в ее покоях, но надеясь, что ему все-таки позволено хотя бы ходить по замку, закрыв за собой дверь, тихо так, не отсвечивая ничем и боясь поднять взгляд от земли, Мэл осмотрелась. Поле боя было чистым, ну не считая примятой травы и пятен крови, Мерсил уже исчезла с ее глаз, решив, что она достаточно на сегодня показала и свой нрав и ущемленную гордость.

— Нет, вы видели такое? — воскликнула Мэл, поворачиваясь к стоящим девушкам. Но ей почему-то ответил их смех. Глядя на смеющихся новых подруг, Мэлисента улыбнулась, потом оценив все, что происходило за это утро, рассмеялась вместе с ними, положа руки на живот. — А ведь и правда смешно.

— Еще как. Мы сами всех уложили спать там, — Рада показала на замок возвышающийся позади нее.

— Дав возможность твоему гарему выяснить отношения между собой и фаворитом Теффаны, — смеялась Таура.

— А я их наказала, но со стороны это смотрелось как-то не наказанием, а поощрением, — хохотала Мэл.

— Они отмоются, откормятся, выспятся и будут готовы к новым подвигам.

— А мы в данном случае в целом замке до позднего вечера будем одни, без слуг, без готового обеда, — останавливаясь, задумчиво проговорила Рада.

— Ай, девочки, дайте мне продукты и я вас накормлю получше шеф повара, — беря девушек с двух сторон под локотки, продолжая смеяться, сказала Мэл. — Я так соскучилась по хорошей готовке, — ведя подруг в замок Мэл спросила. — Как вы смотрите на домашние котлетки и мягкую пюрешечку?

— Пюрешечку? Смотрю нормально, если это можно есть, — улыбнулась Таура и кивнула. — От всех этих волнений так кушать захотела.

— Тогда пошли на кухню, нас ждут великие дела!

И три девушки вошли в широкие двери, которые благоразумно раскрыл перед ними Хенол. Да, ждал за дверями, готовый прийти на помощь, да боялся, что его прогонят, потому тут же ретировался в тень. Но был приятно поражен, когда увидел, что три женщины смеясь, прошли внутрь, ничем не обозначив его присутствие, правда Мэл чуть голову склонила в бок и сверкнула глазами в его сторону, но он как самый лучший муж опустил взгляд и смотрел себе под ноги. Ну, там, наверное, было что-то уж очень интересное, что так привлекло его внимание.

А Мэл вела подруг на кухню, в самое святое место любого замка. Правда, пришлось вызвать стоящего за дверями кухни Хенола, чтобы расчистить пол от спящих тел, но это было уже не так важно для трех девушек. Мэл осматривалась, ища мясорубку, фарш или хотя бы кусок мяса, чтобы его резать и кромсать, Таура рассматривала посуду, отмечая, что чистота в замке идеальная, Рада открывала корзины с овощами и спрашивала из чего «готовят пюрешечку».

Через полчаса мотаний по кухне, все перемазанные в муке, но довольные и счастливые сидели за столом и ели блины с медом, запивая их горячим