головы, создавая ореол золота, несколько кучерявых прядей у виска и ее лицо приобрело немного детское выражение, невинное.

Мэл протянула руку вперед: — Возьми меня за руку. Чтобы лучше работала магия, я должна до тебя дотронуться.

— Так трогай, — и Ханан замер. Ему нельзя дотрагиваться до чужой женщины, этот запрет наложила Теффана. И хоть он никогда не давал повода к изменам, да и с кем было изменять… Он всегда жил во дворце советника, ее дочери появлялись там редко, да и он не хотел ни ее гнева, ни потери своего статуса. А эта женщина видно совсем правил не знает…

Мэл вздохнула: — Хорошо, — и дотронулась до его плеча. Уже, когда она услышала его грудной голос, пробирающий ее до косточек, она задрожала, а когда она почувствовала под ладошкой его кожу, ее затрясло.

«Это меня так к нему тянет? Так кажется, у меня любви было достаточно, чтобы так на голого мужика трясло? Или это что-то другое?»

А Ханан когда почувствовал теплую ладонь Мэл на своем плече замер. Такого еще с ним никогда не было, даже когда Теффана разрешала кончить, разрешала и ему получить от любви удовольствие, и он в эту минуту желал того, чтобы эта ладонь не исчезала, чтобы она так же лежала у него на плече, и от этого ему было тепло и не только на душе и так стало страшно, что сейчас эта девушка с фиалковыми глазами, уберет руку и уйдет, оставив его одного.

Золотая магия Мэл уже лечила сломанное ребро, палец, убирала синяк с лица, а Мэл наблюдала за молодым человеком: «Красив. Серые глаза, в них утонуть можно, такая там глубина, черты лица приятные, не отталкивающие, волосы не длинные, но и не короткие, в самый раз. И ведь идет ему очень. А мышцы под кожей так и перекатываются». — Мэл загляделась на широкую грудь, по которой прошла дрожь от ее взгляда и подняла взгляд к серым глазам и утонула в них. Там была и страсть и тоска и боль и желание, но больше всего там было восхищение. Восхищение ею. А Мэл видела в отражении его глаз себя: золотые волосы и огромные глаза в обрамлении черных ресниц, видела, как дернулся его кадык, когда она встала на цыпочки чтобы лучше разглядеть свое отражение в его глазах, услышала тяжелый вздох и даже увидела пот, который выступил на его висках. Опускаясь на пятки, она прошептала: — Как тебя зовут, нужно же знать как обращаться к тебе?

— Ханан. Ханан Лигер, — прошептал мужчина и опустил голову, больше смотреть на эту женщину он не мог. Еще минута и он сожмет ее в объятиях и больше не отпустит. Как же он завидовал ее мужьям, как же он готов был сцепиться с ними еще пару раз, до хруста в костях, до боли в мышцах, только чтобы отомстить им за то, что она не его госпожа.

А Мэл слушала его голос и дрожала, дрожала от того, что сейчас она может опять сорваться и принять этого мужчину в семью и нарушить закон, да нет, она нарушит свое слов, данное своим мужчинам, забирая чужого фаворита себе и сможет ли она справиться с последствиями, после этого: — Где твоя татуировка принадлежности Теффане?

— Я не приносил ей клятвы?

— А так можно? И стать фаворитом?

— Можно, — отрывая взгляд от паркета и утопая в фиалковых глазах стоящей перед ним женщины шепотом сказал Ханан и тут же спросил. — Роза ваша принадлежность госпожа?

— Да. Розу носят мои фавориты, — и такая гордость была в ее словах, что у Ханана засосало под ложечкой и пересохло во рту.

ГЛАВА 49 Друг без друга …

А Мэл уже оторвала ладонь от его плеча и чуть не застонала, потому что перестала ощущать теплоту его кожи, силу его мышц и потому сжала кулак для того чтобы не вернуть ладонь обратно, и не прижаться губами к его губам. А вот Ханан застонал, не смог сдержаться, когда ее тонкая ладошка отпустила его плечо. И вдруг все стало таким несущественным для него в этот миг, лишь ладонь повернувшейся к нему спиной женщины, была в этот миг его жизнью, его дыханием, его судьбой.

Мэл сделала шаг к двери, пытаясь принять тот факт, что этот мужчина не сможет стать ее никогда, что это лишь несбывшаяся мечта, что сейчас она выйдет за дверь и будет лишь вспоминать его серые глаза, в которых была тоска.

Ханан, когда Мэлисента сделала шаг от него, испугался, нахлынул жар, непроизвольно сжались кулаки, ибо он понял, что стоит Мэл открыть дверь и назад уже ничего не вернешь. И так хотелось ее остановить, но как решиться на это? Как остановить ее, как справиться со страхом наказания, как стать сильным в этом мире, где женщины правят твоим телом. Но уже то, что он увидел за этот день, показало, что королева совсем другая, она другая. Теффана бы за драку во дворце никого бы не пощадила, смерть была бы избавлением от мук. Но Мэл сделала все наоборот, и может все, что с ним происходило до этого момента, было предопределено? И он захотел нежиться в лучах ее улыбки, чтобы именно в его руках ее глаза светились счастьем, но как решиться на этот шаг, когда страх пересиливает твои желания.

А Мэл сделала еще один шаг, и ей казалось, что она двигается слишком быстро, а ведь она сделала всего один шаг, но будто вся жизнь прошла перед ее глазами, выступили слезы и так стало себя жалко, захотелось выплакаться от обиды. От обиды того, что сейчас она откроет дверь и выйдет отсюда, а ведь позади нее стоит ее судьба, ее мечта. Да, она любила каждого своего мужчину, хоть и выделяла больше всех Анн и Яна, но сейчас в этой комнате она увидела того, с кем бы хотела прожить остаток жизни, кто стал бы ее судьбой на Земле. И ведь она знала, что и он почувствовал это же. Уже то, какими глазами он смотрел на нее, какая там была тоска, боль, сказали ей больше чем все его слова. Ну, если бы он не молчал.

А позади нее стоял мужчина и решался, решался на последний шаг.

А Мэл сделала третий маленький шажок и взялась за ручку двери, но решив, что в последний раз взглянуть на того, кто стоит позади нее и даже не