Джеймс отпрянул от упавшего к его ногам тела Данте и негромко выругался.

– А я уж думал, ты не догадаешься.

Но Нина не заметила его слов. Она смотрела на белого демона в багровой крови, испытывая смешанное чувство отвращения и жалости. Что, если его последние слова были неподдельны? В таком случае она убила душу, способную любить…

Джеймс обнял Нину за плечи, аккуратно выводя ее из задумчивости.

– Нужно торопиться.

* * *

Кай не мог заставить себя пошевелиться, тело стиснула тягучая боль, а веки казались тяжелыми, словно отлитыми из свинца. Сквозь тьму и мутное пробуждение слышался хруст стекла, до сознания медленно доходили картины произошедшего. Образ исполненных страха глаз Лоркана вывел Кая из беспамятности.

Лоркан…

Превозмогая давящую слабость, Кай разомкнул веки. Вздрогнув от пронзительного покалывания в голове и груди, глухо застонал. Рядом едва шевелился Лоркан, приходя в себя. Весь сотрясаясь от слабости, дьявол перекатился на бок и застыл в тупом изумлении.

В саду на фоне звездного неба над ними высился величественный силуэт мужчины с гордо расправленными плечами и выгнутой грудью. Он притягивал взгляд неотразимой красотой и властностью позы, при всем этом источая что-то устрашающее, жестокое. Свет межпространственного разлома бил ему в спину, бросая на лицо тень, но это не помешало Каю заметить уничижительный взгляд, которым Люциус смерил старого покровителя.

– Мальчик мой, – дрожащими губами проговорил Лоркан на полутоне, обретая в глазах Кая уязвимость.

Выражение Люка осталось непроницаемым.

Суетливо барахтаясь в осколках, Лоркан нетвердо поднялся и на полусогнутых ногах захромал к Люциусу, преодолевая головокружение и боль. Длинные пальцы дьявола потянулись к черным кудрям с чуткостью, не характерной для существа, который был глух к проявлению чувств. Во взгляде Люка появилось что-то новое – пугливое и недоверчивое.

Со стороны они производили впечатление любовников в разлуке, Кай до того был заинтригован, что аж дыхание застопорилось в легких.

И вроде бы их встреча не предвещала трагической развязки, как вдруг Люк с силой оттолкнул Лоркана от себя и прописал мощный хук по челюсти. Дьявол хоть и качнулся, но устоял. Отменный удар внушил Каю уважение к Люциусу. Оказывается, красавчик был горазд не только путаными речами заливаться.

Между тем Люк взял Лоркана за грудки и поволок к светящейся дыре в пространстве. Кай не имел представления, что скрывалось за ней, но в сердце хлынуло недоброе предчувствие. Он наблюдал, как оживился Лоркан, как сорвал захват Люциуса и, вцепившись в горло любимого из фамильяров, приблизился едва ли не вплотную к его лицу.

– Ты правда считаешь, что творение может уничтожить своего творца? – с ненавистью процедил дьявол. Появление Люциуса словно возродило в нем утраченную мощь.

Люк задыхался, терял сознание от перекрытого потока крови, но глядел на Лоркана с непоколебимостью.

Ведь смерть от руки создателя – не его смерть.

– И не только он так считает.

Джеймс держал Лоркана со спины, давя на шейную артерию предплечьем. Вырвавшись из обессиленных пальцев, Люк отстранился и замер в выжидательном молчании, по всей видимости, рассчитывая, что разум Лоркана вот-вот притупится от удушения. Вот только этому не суждено было сбыться – резким падением дьявол перекинул Джеймса через себя, сбив на землю, и навалился на него сверху, осыпая ударами.

Кай задергался, невзирая на стесненность движений. Он должен был прийти на помощь и взять на себя часть инициативы в этой борьбе. Он мешкал из-за полученных ран и впившихся в тело осколков, в то время как Джеймс сбросил с себя дьявола и, уйдя перекатом в сторону, смог встать на ноги.

Лоркан вперился в него взглядом с необузданной яростью, Джеймс отвечал не менее враждебным видом. Оба стояли на краю зазывно мерцающего разлома, переводя дыхание. Готовились к новой атаке.

Казалось, воздух между ними напряженно трещал.

Издав отчаянный крик, Лоркан сорвался с места. Джеймс устремился навстречу. Дьявол и его фамильяр сшиблись в свирепой схватке, но ни один, ни другой не устоял перед столкновением. Теряя равновесие, они провалились в белое сияние бреши, и та увлекла их в бесконечность так мягко и блаженно, как будто забирала в лучший мир.

Кай дернулся от увиденного. Межпространственная дыра на его глазах поглотила Джеймса в неизведанную пустоту, что, вполне возможно, равнялось гибели. Послышался испуганный женский взвизг. Нина потрясенно воззрилась на разлом, прижав ладони к губам.

Люциус бросил на нее прощальный взгляд, преисполненный необъяснимой для Кая ласки, и исчез в слепящем свете подпространства.

* * *

Они падали в вечности, не постигая течения жизни других вселенных. Яркое разнообразие миров бешено перемежалось на фоне, отдаваясь резью в глазах, пока в какой-то момент краски вовсе не смешались в бурую абстракцию.

В голове повис хаос. Люциус осознавал необходимость остановить это безумие, чтобы привести в порядок разбегавшиеся мысли, но, захваченный врасплох неизвестностью, далеко не сразу спохватился. Он прикрыл веки и, проявив особое усердие, остановил время, чтобы замедлить скорость полета. Падение сквозь миры стало вязким, а перемены вокруг – более плавными.

День переходил в ночь, лето в зиму, заснеженные горы в золотые пустыни. Земная флора и фауна оборачивалась невиданными до сей поры растениями и мифическими тварями, люди становились пришельцами, падшие цивилизации – каменными громадами в свете неона. Но ничто из этого не было достойным замысла Люциуса. Минуя сотни миров, он разверзнул в пространстве черную пропасть и вместе с Джеймсом и Лорканом погрузился в ничто.

Невесомая тьма стала ему ближе, здесь Люк мог играть на своих условиях. Он поделил пустоту на плоскости, изобразил иллюзию, подобную реальности, и вдохнул в нее жизнь. Над головой появилось небо, на горизонте – песчаная полоса берега, а внизу – голодное синее море.

* * *

Джеймс ударился о волны, и вода обволокла тело, неумолимо утягивая вниз. Упоительная тишина и легкость пленили его, ощущение блаженной бесплотности увлекало утомленный разум в сон.

Может, стоило закрыть глаза и отдаться нирване? Соблазн покориться слабости, раствориться в ней и отпустить все насущное так велик…

Однажды Джеймс уже тонул. И чего бы он добился своей смертью? Ушел бы, так и не разобравшись в себе. С ненавистью к той, которую любил, и жалостью к себе, отрезав шансы все изменить.

Он так и не перемолвился бы с Ниной, не проникся бы трепетом жизни, будимым взглядом ее серых глаз. Не закипел бы идеей отмщения и не сошелся бы с Лорканом в поединке.

Стоил ли пережитый путь того, чтобы сгинуть теперь на илистом дне?

Даже если Джеймсу было предначертано навсегда потеряться в разломе, в его руках оставалась возможность положить