— Ты что делаешь? — спросил он сурово.

— Соблазняю мужа, — прошептала ему на ухо, уже не таясь.

В ту же секунду Тор дернул меня вбок и вперед. Я по инерции сделала несколько шагов, развернулась и оказалась лицом к Тору.

— Надеюсь, рабыня жива, — произнес он.

— Ни один волос не упал с нее головы, — заверила я. — Ну, почти.

Я снова потянулась к мужу, но он остудил мой порыв:

— Я уже любил тебя. Больше я на этот трюк не попадусь.

Увы, Торвальд отлично владел собой. Его контролю позавидовали бы разведчики. Даже откровенно любуясь моей грудью сквозь полупрозрачную ткань сорочки, внешне он оставался холоден. Оттолкнув мои руки, мужчина поднялся на ноги.

— Ступай к себе, Алианна, — произнес он. — Я устал и собираюсь лечь спать.

Нет уж, так легко он от меня не избавится. Он упрямый, но я еще упрямее.

— Я не уйду, пока мы не поговорим, — заявила, вздернув подбородок.

Тор пожал плечами. Он не прогонял меня, но и беседу завязывать не торопился.

— Мне надо многое тебе сказать, — настаивала я.

Он махнул рукой. На языке жестов это означало: говори.

Я вернулась к двери за халатом, в кармане которого лежали письма. Сев в кресло, протянула бумаги Тору:

— Вот. Читай.

— Что это? — он соизволил заговорить.

— Мои письма матери, датированные периодом нашей помолвки и моим первым замужеством. Из них ты узнаешь, почему я выбрала не тебя. И как поступила с твоими братьями. Возможно, прочтя их, ты сочтешь, что я заслуживаю наказания или даже смерти. Я осознаю это и иду на риск ради того, чтобы ты узнал правду. Обо мне, о нас. Осуждай меня, если хочешь, но за дело, а не за вымышленные грехи.

Глядя исподлобья, Тор развязал ленту на письмах. Я разложила их по порядку, чтобы он увидел полную картину. Я надеялась, это станет новой вехой в отношениях с мужем. У наших проблем один источник — отсутствие доверия. Тор не доверял мне из-за прошлого Алианны, я не доверяла ему из-за незнания этого самого прошлого. Спасти нас тоже в состоянии всего одно — откровенность. Если стена между нами и разрушится, то только под тараном правды.

Мужчина погрузился в чтение. Первыми шли письма, в которых описывалась наша любовь. Да-да, я начала думать и говорить об Алианне, как о себе. За эти месяцы я привыкла к новому телу и уже не мыслила себя без него. Оно стало мне роднее, чем прежнее. Словно до него ничего не было, будто я не существовала вовсе, а только здесь — в этом новом мире, рядом с этим необыкновенным мужчиной и его чудесным ребенком — по-настоящему ожила. Отправляясь сюда, я искала возможность стать матерью и получила ее, но вместе с тем обрела нечто большее — шанс на любовь.

Читая, Тор то и дело поглядывал на меня поверх бумаги с недоверием и надеждой. Я знала: то, что он выяснит из первых писем, ему понравится. Ведь там Алианна пишет, как сильно его любит и как счастлива с ним. Но придется ли ему по вкусу содержание последнего, где она признается в убийстве его старшего брата? Реакцию Тора на эту новость сложно предсказать. Он, конечно, и так подозревает меня. Но подозревать и знать наверняка не одно и то же.

Дочитав очередное письмо, Тор сжал его в кулаке, комкая бумагу с такой яростью, словно хотел расщепить ее на молекулы.

— Ты вышла за Вила ради моей безопасности? — произнес мужчина. — Тебе не приходило в голову, что я сам могу о себе позаботиться? Надо было лишь прийти ко мне и все рассказать.

— И натравить тем самым брата на брата?

— Мы могли сбежать.

— Мне было всего шестнадцать, — я опустила голову. — Я испугалась и запаниковала. Прости.

Тор промолчал и вернулся к письмам. Он прочел о том, как я рассорила его братьев. На это он только покачал головой. Понял, что я поступила так ради Ивара — Давен прознал о моих изменах Вилу и мог рассказать, что сын ему не родной.

Следом муж узнал, как его старший брат издевался надо мной. Это привело Тора в ярость. Будь Вилфред жив, он бы самолично убил его. Появилась надежда, что поступок Алианны найдет оправдание в глазах мужчины.

Наконец, он добрался до последнего письма. Он прочитал его дважды. Сперва бегло, после медленно, вчитываясь в каждое слово. Затем, не глядя на меня, снова скомкал лист, но не бросил его на пол, как предыдущий, а кинул в камин. Огонь мгновенно охватил бумагу. Несколько секунд и с письмом было покончено.

— Зачем ты…? — от удивления я не закончила фразу.

— Никто не должен знать, что там написано, — заявил Тор. — И мы не станем это обсуждать.

Он намекал, что нас могут подслушать. То, как он защищал меня от возможной опасности, растрогало.

— Ты не винишь меня? — уточнила я.

— Если я кого и должен винить, то только себя. Мне следовало догадаться: происходит что-то не то. Но ревность затуманила мой взор, а уязвленное самолюбие не позволило разглядеть правду. Теперь я знаю, через что тебе пришлось пройти. И мне жаль, что ты все это пережила. Но это не отменяет того факта, что ты, прихватив Ивара, сбежала от меня.

Я прикусила губу. Боюсь, этому нет оправданий. Я сбежала, потому что была уверена: Тор хочет избавиться от Ивара. Так могла думать я, но не Алианна. Она-то знала, чей Ивар сын. Чтобы обелить свое имя в глазах Тора, надо признаться, что я — не она. Но разумно ли это делать прямо сейчас? Готов ли муж услышать подобное или эта новость перебор даже для всепрощающего и всепонимающего Торвальда Арвида?

— Молчишь? — Тор нахмурился.

Он подошел и уперся ладонями в подлокотники кресла, нависнув надо мной точно гора. Его мощный торс загородил камин, погрузив меня во тьму.

— Ну же, — он схватил меня за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза, — отвечай, Алианна, почему ты сбежала?

— Зови меня Анна, — пробормотала я, отчаянно желая, чтобы он обращался именно ко мне, даже если не осознает это. Имя станет первым шагом на пути к признанию. Буду подавать информацию дозировано.

— Что? — от удивления хватка Тора ослабла.

— Для меня это важно, — пояснила.

— Серьезно? Прямо сейчас ты думаешь об этом?

— Я уже говорила: причина в Иваре, — ответила на предыдущий вопрос. — Я боялась за его жизнь. И до сих пор боюсь. Это правда.

Отпустив меня, Тор отвернулся, а потом сказал:

— Возвращайся к себе.

Он начал готовиться ко сну, будто меня уже нет в комнате: снял рубаху через голову, бросил ее на стул. Сев, принялся стягивать сапоги. Я наблюдала за ним, кусая губы. Письма Алианны повлияли на мнение Тора о жене, но наивно было ожидать, что он вот так сразу простит меня и заключит в объятия. Брешь в его защите я пробила, но не более того. Уйти сейчас означало признать поражение. Я к подобному не готова.