Я опустила руки на живот. Намек был верно истолкован. Теперь в глазах наемников я не просто нерадивая жена, заслуживающая наказания. Я — сосуд с драгоценным содержимым. Вряд ли они осмелятся лишить своего предводителя наследника.

Тор улыбнулся мне краешком губ, пока никто не заметил, одобряя этот ход. Против беременности наемникам крыть нечем.

—Девка — дура, кто ж спорит, — сказал тот самый чернобородый, взвесив в руке мешочек. — Так ведь молодая еще, горячая. Небось, сама сто раз пожалела, что из дому сбежала. Выпороть ее надо. Так, чтоб неделю сидеть не могла. Будет ей наука.

— Если уж пороть, так розгами по спине, — заявил кто-то.

Все снова загомонили, обсуждая, сколько раз следует ударить розгами, чтобы загладить вину перед мужем. В итоге сошлись на десяти ударах. Простую порку ремнем я бы, пожалуй, пережила, но розги куда хуже. Даже если организм выдержит, ребенка от болевого шока, скорее всего, потеряю. И Тор это понимал.

Муж собрался взять слово, но вмешался наемник, который учил меня верховой езде — Расмус. Он был старше других воинов и относился ко мне по-отечески.

— По закону мы обязаны спросить, не желает ли кто-нибудь занять место женщины и принять наказание вместо нее.

Тор вскинул голову:

— Я готов.

— Тебе нельзя, — ближайший наемник опустил руку Тору на плечо. — Как известно, муж не может заменить жену. Это должен быть доброволец не из числа родных или близких.

— Плевать мне, кто и что там должен, — Тор повел плечом, сбрасывая чужую руку.

Впервые с начала собрания он открыто демонстрировал желание защитить меня. Это не осталось незамеченным. Наемники один за другим поворачивались в его сторону. В их жестах и взглядах сквозило осуждение. На память пришла строчка из песни: «нас на бабу променял». Примерно в таком ключе сейчас думали мужчины.

Но если в песне герой бросал женщину за борт, лишь бы угодить дружкам, то Торвальд намеревался бороться за меня. Я видела это по его упрямо поджатым губам и играющим на лице желвакам.

Отодвинув кресло, муж медленно поднимался на ноги, распрямляясь во весь рост. Назревал конфликт, и перевес был не на стороне Торвальда. Он рисковал лишиться всего. Власти уж точно. Я не могла этого допустить. Тем более это никак мне не поможет.

— Я готова понести заслуженное наказание, — заявила твердо.

Наши с мужем взгляды пересеклись. Глазами он умолял меня не делать этого, но я совсем не боялась. Напротив испытала прилив сил, вдруг поверив, что отношения у нас с Тором обязательно наладятся. Если, конечно, у меня все получится.

Я обвела взглядом мужчин. Неужели никто кроме Тора не заступится за меня. Даже Расмус? Признаться, я надеялась, что отыщется доброволец. На это и делала ставку, отказываясь от помощи мужа.

В следующую секунду все кардинально изменилось в который раз за собрание. Воины расступились, и вперед вышел Никлас.

— Я займу место миледи Алианны, — сказал юноша.

Я вздохнула с облегчением. Вера, что Никлас не бросит меня в беде, оправдалась. Вот он идеальный выход из ситуации: я избегаю наказания, а Тор сохраняет уважение наемников. Эта маленькая хитрость родилась из уже ставшей привычной мысли — как бы поступила Алианна? Правда, мучила совесть, что подставляю юношу. Но для него десять ударов розгами — пустяк. Пара недель и спина заживет, а я могу потерять ребенка.

Тор смотрел на Никласа со смесью облегчения, благодарности и ненависти. Не мог смириться, что моим спасителем будет не он? Но я не привередничала и просто радовалась, что все сложилось так удачно.

Наемники подозрительно легко согласились на замену. Может, изначально они и собирались меня выпороть. Небось, договорились заранее между собой, уже зная, что я принесу выкуп — слухи в крепости быстро разлетаются. Но новость о беременности спутала им карты, а еще они не ожидали, что Тор начнет заступаться за меня. Это выбивалось из их картины мира.

Пришлось менять планы на ходу. Раз с поркой не вышло, решили попугать, чтобы впредь неповадно было так себя вести. Уж очень вовремя Расмус вспомнил традицию с заменой. Наемники не сомневались: кто-то обязательно вызовется вместо меня. Причем кто-то небезразличный мне.

Я покачала головой. Тоже мне воспитатели. Нашли выход: из-за беременности не смогли наказать физически, зато наказали морально, заставив смотреть, как Никлас получает десять ударов розгами. Если не прочувствовала все на своей шкуре, так хоть гляди, как это больно.

Надо отдать юноше должное: он ни разу не вскрикнул. Зато я вздрагивала, морщилась и стонала за двоих. Это был акт устрашения, и он удался на славу.

Едва наказание закончилось, я, позвав рабыню, поторопилась к Никласу.

Юноша все повторял:

— Ничего, миледи. Это пустяк. Главное вы в порядке.

На пару с рабыней мы повели его со двора. Поднимаясь по ступеням, я оглянулась на Тора. Муж внимательно следил за мной. Его глаза походили на два омута, затянутых льдом. Холодные, яростные. Сейчас он сам готов оттаскать меня за косу, хотя еще полчаса назад защищал. А все потому, что Торвальд Арвид вне себя от ревности.

Будить этот вулкан страстей было опасно, и я доверила Никласа рабыне, объяснив, как обработать раны на спине.

Уходя, поблагодарила юношу:

— Спасибо, что взял наказание на себя. Я в долгу перед тобой.

— Рядом с вами, миледи, мне ничего не страшно, — сказал Никлас. — Лишь бы вы были целы и здоровы.

Я многим обязана Никласу, но это зашло слишком далеко. Как отвергнуть мальчишку, охваченного первой влюбленностью, не обидев при этом? После всего, что Никлас для меня сделал, я не хотела ранить его чувства, но пускать все на самотек опасно.

Уходя, я шепнула рабыне, чтобы была с подопечным поласковее. Как известно, клин клином вышибают. Никласу требовался объект для восхищения, и он выбрал меня. Надо сместить его прицел.

К себе заглянула на минутку — освежиться после нервного дня. Потом зашла к Ивару, убедилась, что с ребенком все в порядке, и он сладко спит. Из детской отправилась к Тору.

На этот раз он был один. Никаких подставных любовниц. И хорошо. Мне сейчас не до битв за внимание мужа.

— Явилась, — хмыкнул Тор. — Почему не осталась с Никласом? Ты так беспокоилась о нем.

— Он пострадал из-за меня, но мой муж — ты, и мое место рядом с тобой. О Никласе позаботится рабыня.

Тор смерил меня взглядом. Он не произнес этого вслух, но ему понравилась моя короткая речь.

Вот он — подходящий момент для правды. Не хуже других. Ничего сложного — просто взять и сказать, кто я на самом деле. Но язык стал тяжелым и неповоротливым. Я не могла это произнести. Вдруг правда все разрушит? Так страшно, аж руки дрожат. Нет, не сегодня. Я не готова. Быть может, в следующий раз.