Это он Жнецу сказал, нормально, а?

Поднявшись с ним к себе и заперши дверь, я без слов достала веревку из-под кровати.

– О, похоже твой отец не шутил, говоря, что мне грозит опасность, – Тим со смешком отступил на шаг.

Шут!

– Узнаешь?!

– А то, –он хмыкнул. – Это было феерично. Череп с клубком змей. Летающий в ночи. Кстати, это кажется твоё, – и порывшись в кармане пиджака, Тим достал белый дырявый чулок.

– То есть ты утверждаешь, что эта ночь мне не приснилась?

– Хм. Смотря, что тебе снилось, – слегка смутился Жнец.

Меня бросило в жар. Не знаю почему.

– Кто меня переодел в ночнушку? – севшим голосом уточнила я.

– Э, – смутился парень ещё больше. – Ты сама. Извини, у меня не было сил тебя остановить.

– В смысле? – я совсем обалдела.

– В смысле, ты ночью, вернее ближе к утру, поднялась, вышла э… в уборную, а вернулась со снятым костюмом в руках, сложила его в шкаф, а затем надела ночнушку. Я остановить тебя не мог. Как и оторвать глаз. Извини.

– Пф-ф… – только и сказала я и вышла в уборную.

Как могла, остудила лицо холодной водой. Помотала головой. Не время смущаться! Соберись!

– В таком случае, к делу, – вернувшись, потребовала я. – Кто ты такой?

– Кто ты такой, Жнец? – повторила я, впиваясь взглядом в его лицо – чтобы отлавливать реакции лжи.

– Я? – Тим вполне натурально изобразил удивление.

– Ты, – не поверила я его невинно хлопающим ресницам. – Ты, да. Парень с очень странными способностями, силой и родственниками. Ты, явившийся ко мне во сне и убивший меня. Ты, такой ценный трофей… для не менее странных… странного существа… – договорила я на выдохе, и где-то в этом месте моя злость и питаемая ею смелость – закончились. Я закусила губу, чувствуя, как сжимается в животе комок ужаса.

Слишком много всего. Слишком много. И намеки Аримани, что Тим заражен Хаосом, бросали сверху в огонь недоверия ещё пару бревен, хотя мне так глупо хотелось верить этому человеку, этому феерическому стрекозлу. Он незаметно, нежданно, в каких-то два набитых странностями дня стал близким… легким… Стал на одной волне со мной.

Вот только я… я не могла доверять даже себе самой. Сходила с ума. Видела странное. Я – менялась. Вся. Изнутри.

Даже огонь.

Раскрыв ладонь и призвав силу, я заставила вспыхнуть свое пламя. Смутилась, вспомнив, что случилось вслед за этим утром, но стиснув губы и прогоняя наваждение, поднесла огонек к лицу Жнеца.

– Что это? – спросила я его.

Он не ответил.

Долго смотрел на пляшущие языки пламени и молчал. Не пытался обнять, как Аримани сегодня, или прикоснуться к огню, как тогда, когда я показала его в первый раз и чуть не выгорела. Просто завороженно смотрел, как танцует черно-золотое пламя, похожее на стайку сплетенных саламандр.

Смотрела и я, и не знала, что с этим делать.

– Значит… – прочистив горло, подал голос Жнец, и я чуть вздрогнула, – значит, я тебе снился?

Черт-черт, он прицепился именно к этому моему сну. Ну зачем я это сказала?

– Да, давно. Три года назад, – дернула я уголком губ.

– И – как это было?

– Почти так, как в этот раз, – максимум безразличия в голосе, никаких эмоций. Мне всё равно. – Только тогда, во сне, споткнувшись на люке, я не взлетела – а умерла.

Тим резко выдохнул, поморгал. Смеяться не стал – поверил. Конечно, я же не рассказывала ему про целый мир во сне.

– Так вот почему ты… меня боялась и ершилась при знакомстве.

– Просто ты – столичный сноб. А я даже не сразу вспомнила тебя, – я поджала губы, не желая подтверждать свой страх, но невольно усмехнулась, когда Жнец улыбнулся. Впрочем, веселость с него быстро слетела.

– Ты… тоже... – Тим вздохнул и посмотрел мне в глаза. – Тоже снилась мне. Наверное. Я потому и спросил. Может надеялся, что сон был такой же…

Я затаила дыхание, чувствуя как ускорилось сердце.

– Только в моём сне ты… или не ты – спасла мне жизнь. Я… я не говорил тебе? Я попадал в Хаос, в детстве, провалился в лужу, в одну из первых. По крайней мере я тогда о них ещё не слышал. Там я лишился крыла. Каким-то чудом вырвался. Вернее – с её помощью. Может твоей? Ты – похожа.

– Как? – как похожа или как он вырвался? – мне было страшно интересно все. Тим и ответил на оба вопроса:

– Она просто протянула мне руку. Совсем малышка. Рыжая до золотого, как ты.

И тут меня подбросило на месте. Я совсем забыла о ней с этими ночными приключениями и цирком-сватовством. Достав из-под кровати рюкзак, я вытащила из внешнего кармашка вещь, которую так никому и не показала.

– Это она? – я протянула её Жнецу. Он выхватил у меня из рук портрет рыжей девочки, и завороженно впился в него взглядом.

– Откуда она у тебя? Такая же… точно такая! Это всё-таки ты?! – он смотрел то на меня, то на портрет, словно искал сходство. Но в деталях мы отличались, цветом глаз например.

– Я взяла это в твоей комнате. Это ведь ты её нарисовал? Очень красивый рисунок...

– Как? Откуда? Я… – растерянно начал он, собираясь возразить. Но вдруг наморщил лоб, а затем и вовсе обхватил голову руками. – Не может быть. Я же не умею... рисовать.

– Но…

Я нахмурилась. Я же заходила в его комнату, дважды. Видела там мольберт, и много нарисованных постеров, и этот портрет, который унесла с собой, когда всё разрушилось. Или это тоже были иллюзии Керы… Ох!

– Ох, блин, – повторила я вслух и взяла Жнеца за руку. – Я же совсем забыла… Тим. Ты был дома сегодня?

– Нет. Побоялся попасться тетке на глаза, – механически ответил он, поглаживая пальцами портрет.

– Так ты ничего не знаешь…

***

После моего беглого рассказа о посещении дома Жнеца парень впал в задумчивость, а затем попросил рассказать ещё раз – уже в подробностях. Особенно его интересовала комната с картинками.

“Крутящееся кресло на колесиках, надо же”, – бормотал он, щурясь и хмурясь, по мере рассказа. “Железный человек? Что-то такое помню, кажется”. “Бронелифчики? Э-это как?” “Говоришь, все нарисовано, не магические отпечатки?”.

– Подумать только. Это у меня в доме? Но мы же совсем недавно вселились в него. Может… ну точно, это та, закрытая комната, я в неё так и не заглянул. Что? Напротив комнаты тёти? Нет, в этой жил я. Странно всё. Но потрет точно оттуда? Не разыгрываешь?

– Очень смешно, до колик просто, – даже обиделась я, но Тим поднял руки, извиняясь.