Грохнувший неподалёку взрыв оборвал зычный голос Ковальски на полуслове. Словно подняв от него эстафету, кто-то мучительно застонал.

– Гранатометчики! Огонь! Огонь, пока нас тут не разделали!

– Отходим вглубь рощи, немедленно!

– Андерсен, спасай отделение, мы обнаружены, мы под огнем!

Ответа капрала Крастер уже не слышал, ещё один близкий разрыв осыпал его осколками, вдребезги разнеся радиостанцию. Правый рукав набухал кровью, однако боль пока что ещё не пришла. Сама рука тоже пока что слушалась нормально. Крастер откатился в сторону, наткнувшись на свежую воронку и измолотый осколками кусок мяса в нескольких футах от неё. За изуродованным до неузнаваемости телом морского пехотинца лежал целехонький карабин с поднятым гранатометным прицелом и открытым затвором подствольного гранатомета, рядом с которым лежала пустая гильза от М433HEDP. Парень успел выстрелить только один раз.

Крастер бросился к погибшему гранатометчику, как нашедший воду странник в пустыне. Лейтенант выдернул из залитой кровью поясной бандольеры покойника полдюжины гранатометных выстрелов, перед заряжанием первого осмотрев их и отбросив далеко в сторону поврежденный осколками патрон. Затвор М203 щелкнул, приняв первый выстрел. Он в очередной раз облажался, однако офицерский долг с Крастера никто не снимал. И кто знает, может быть, ситуацию ещё можно будет поправить?

Все три самоходных орудия вели беглый огонь по обнаруженным позициям отделения. Два дальних помимо орудий хлестали из пулеметов. Морпехи, петляя меж взрывами и поднятыми пулями всплесками земли, отползали вглубь рощи. Было просто грешно уходить просто так…

Крастер прижался к стволу дерева и, поймав прицелом вражескую самоходку, нажал на спуск. Гранатомет хлопнул, отправив гранату к вражеской СУ-76. Крастер, не отрывая от неё взгляда, щелкнул затвором, выбрасывая из гранатомета стреляную гильзу. Разрыв плеснул в паре десятков метров левее и далее самоходки. Долей секундой позже она выстрелила в ответ, взвизгнувший над головой трехдюймовый снаряд взорвался где-то далеко за спиной.

Крастер сменил позицию, понадеявшись, что остался незамеченным. Руки загнали в гранатомет очередной выстрел. Хлопок, дернувшийся карабин, очередной промах. Разрыва не было видно. Перелет?

Крастер ещё раз откатился в сторону. Гранатомёт заряжен. Хлопок выстрела. Недолет, кроме того, граната в очередной раз ушла влево.

В руке предпоследний патрон. В очередной раз пальнувшая самоходка, у пулемета появилась голова в танкошлеме…

Смена позиции, Крастер перекатился ближе к погибшему морскому пехотинцу, надеясь найти у него ещё несколько годных выстрелов. Брызнувшие над головой трассеры…

Самоходка в прицеле, учет поправок, хлопок гранатомета… Вспышка на лобовой броне… и долей секунды позже какой-то глухой, затяжной взрыв внутри машины, плеснувший фонтаном огня через открытую рубку высоко вверх.

«В баки попал», – подумал Крастер, снова откатываясь в сторону за изрубленный осколками куст. Одна из трех самоходок была уничтожена, осталось убить ещё две. На подходе были пятнадцать противотанковых гранатометов и огневая группа Андерсена, морпехи которой могли если не восполнить потери растрепанного первого отделения, то даже заменить его, коли оно окажется уничтоженным. Да, взвод понес потери, однако бой ещё можно было выиграть. Потери на войне, как это ни тяжело, дело обычное.

Отползая вглубь рощи, Крастер бросил взгляд назад, к пылающей огромным костром русской самоходке и почему-то прекратившим огонь оставшимся двум машинам. Словно бы уловив его взгляд, ближайшая из них двух выстрелила…

Вспышка!

* * *

Прямо по курсу вертолетов эскадрильи «Супер Сталлиена» вырисовывалась темная дождевая туча. Второй пилот вертолета лейтенант Рюккер повернул голову к стоящему в проходе пилотской кабины Крастеру.

– Синоптики облажались, Джош! Сейчас полетим под дождиком. Отклоняться от курса командир эскадрильи не будет.

В душе Крастера нарастал смешанный с беспомощностью ужас, он знал, что сейчас случится, и не знал, как последующие события отменить. Грохнул гром, мелькнула вспышка, и голос Рюккера подавился ругательством – в стекла пилотской кабины лезли вершины растущих на горном склоне деревьев…

Свое седьмое возвращение в рухнувший в горной долине вертолет Крастер принял с чувством беспомощности и абсолютного бессилия перед судьбой. Заставила его встряхнуться непонятно откуда возникшая мысль провести очередную перезагрузку выстрелом в висок.

Лейтенант осознал, что обдумывает самоубийство вполне серьезно, вздрогнул, выматерился и вышел из прострации. Все мысли о суициде с громким шумом воды смылись в клозете. Данная забастовка, конечно, была отличным вариантом подгадить устроителям эксперимента. Однако лабораторному хомячку от этого точно бы не полегчало. Неизвестные господа вполне могли и развести руками: «Ты прав, бро. Не хочешь с нами работать – не надо», и не вернуть лейтенанта Крастера в проход пилотской кабины в очередной раз, а оставить рядом с вертолетом с простреленной головой. И перевести фокус эксперимента на Фаррелла или кого-то из сержантов. Того же О’Нила, например. Если же случившаяся с ним петля времени – неизвестный науке природный феномен, то рисковать тем более не стоило. Данный круговорот событий вряд ли мог продолжаться вечно.