Нефертити пожала плечами:

— А зачем?

Лицо отца потемнело.

— Да затем, что Старший болен.

Служанки изо всех сил старались не смотреть друг на друга, но ясно было, что вечером они посплетничают всласть. Нефертити приподнялась на подушках.

— Насколько болен?

— Если верить новостям, Анубис может вскоре забрать его.

Нефертити попыталась сесть.

— Почему я об этом не слышала?

— Потому что ты не слушаешь ни о чем, если это не касается храма Атона, — упрекнул ее отец. — Когда Аменхотеп в последний раз наведывался в Зал приемов? Или писал чужеземным князьям? Каждый день я сижу у подножия трона Гора и распоряжаюсь, словно царь.

— А разве ты не этого хотел? Чтобы египетское царство лежало перед тобой?

— Только не тогда, когда твой муж целыми днями играет в фараона и посылает своим союзникам позолоченные статуэтки вместо настоящего золота. А мне приходится все поправлять за ним. Мне приходится объяснять правителю Квилту, почему войско не готово выступить на его защиту в то время, как хетты нападают на его царство.

— Есть войско в Фивах. Пускай он посылает за ними к Старшему.

Отец в гневе встал.

— Сколько осталось времени до того, как Аменхотеп начнет и этих солдат использовать на стройке? Что будет следующей затеей? Дворец? Город?

Я быстро взглянула на Нефертити.

— В Египте зреют раздоры, — предупредил отец. — Жрецы Амона готовят мятеж.

— Они никогда не взбунтуются!

Нефертити выпятила подбородок — семнадцатилетняя царица.

— А почему бы и нет? — с вызовом бросил отец. — Если Хоремхеб будет на их стороне?

— Тогда Хоремхеб станет предателем, и Аменхотеп его убьет.

— А если войско поддержит его? Что тогда?

Нефертити отшатнулась, схватившись за живот, словно пыталась защитить своего ребенка от подобных вестей. Затем дверь распахнулась, и на пороге появился Аменхотеп.

— О прекраснейшая из цариц Египта! — воскликнул он.

— Единственная царица Египта! — отрезала Нефертити. — Где ты был?

— В храме. — Аменхотеп улыбнулся. — Алтарь уже готов.

— И ты освятил его вместе с Кийей? — прошипела Нефертити.

Аменхотеп застыл.

— Так что, это правда? — выкрикнула Нефертити. — Раз я теперь царская корова, готовая вот-вот родить царевича, я уже никого не интересую?

Аменхотеп, заколебавшись, оглядел покои, потом быстро шагнул к жене и взял ее за руки.

— Нефертити…

— Это мое изображение смотрит на египтян! Это я надзираю над этим царством — не Кийя!

Аменхотеп поспешно опустился на колени.

— Прости.

— Ты больше не пойдешь с ней туда. Скажи, что ты больше не пойдешь с ней.

— Я обещаю…

— Обещания недостаточно. Поклянись. Поклянись Атоном.

Фараон увидел, как серьезно ее лицо, и произнес:

— Клянусь Атоном.

Мы с отцом переглянулись, а сестра подняла супруга с пола.

— Ты знаешь, что твой отец болен? — спросила она, устраиваясь на подушках и превосходно притворяясь: когда она была довольна, то все делалось, как желал Аменхотеп.

Аменхотеп тут же встал.

— Старший болен?

Он взглянул на отца.

— Это правда?

Отец поклонился.

— Да, ваше величество. Так сообщили из Фив.

Аменхотеп быстро оглядел покои и словно лишь сейчас заметил служанок.

— Вон отсюда!

Ипу и Мерит быстро выгнали остальных женщин. Аменхотеп повернулся к отцу:

— Скоро он умрет?

Отец напрягся.

— Фараон Египта может прожить еще год.

— Ты сказал, что он болен. Что пришли такие вести.

— Боги могут сохранить его.

— Боги его покинули! — выкрикнул Аменхотеп. — Они заботятся обо мне, а не о дряхлом старике!

Аменхотеп в два шага перемахнул комнату, распахнул дверь и велел стражникам:

— Отыщите архитектора Майю!

Затем он повернулся к отцу:

— Возвращайся в Зал приемов и напиши правителям всех народов. Предупреди их, что через сезон я стану фараоном Верхнего Египта.

Судя по красным пятнам на скулах, отцу стоило немалого труда удержать себя в руках.

— Он может не умереть к этому времени, ваше величество.

Аменхотеп подступил к отцу настолько близко, что на мгновение мне почудилось, будто он его сейчас поцелует. Но вместо этого он прошептал отцу на ухо:

— Ты ошибаешься. Царствование Старшего окончено.

Он шагнул к двери и приказал стражникам:

— Разыщите Панахеси!

И снова повернулся к отцу.

— Верховный жрец Атона совершит поездку в Фивы, — провозгласил он. — А теперь иди и напиши всем иноземным правителям.

Фараон указал на дверь, и мы с отцом вышли в коридор. Аменхотеп захлопнул за нами дверь. И тут же за дверью зазвучали приглушенные голоса, высокие и возбужденные. Отец, сердито шлепая сандалиями, направился в Пер-Меджат, я за ним.

— Что он делает?

— Готовится.

Отец явно был вне себя от гнева.

— К чему готовится?

— Чтобы ускорить путешествие Старшего в загробный мир.

Я ахнула.

— Тогда почему ты позволил Нефертити рассказать ему об этом?

Отец даже не притормозил.

— Потому что иначе ему рассказал бы кто-нибудь другой.

— Царица рожает!

Служанка отыскала меня в дворцовом саду и, задыхаясь, вывалила на меня эту весть. Я тут же поспешила к родильному павильону Нефертити и протолкалась через собравшуюся толпу. Посланцы и придворные дамы толпились вокруг павильона, укрывшись под тентами, и сплетничали о том, что будет, если Нефертити родит сына. Отошлют ли Небнефера жить в другой дворец? А если родится девочка? Как скоро царица забеременеет снова? Я вошла в павильон, захлопнув дверь и оставив все сплетни позади.

— Где ты была? — крикнула Нефертити.

— В саду. Я не знала, что уже началось.

Мать посмотрела на меня так, словно мне полагалось об этом знать.

— Принеси мне сока, — простонала Нефертити. — Быстро!

Я кинулась к ближайшей служанке и объяснила ей, где найти сок. Потом я снова повернулась к сестре: