Нил рассмеялся и открыл банку содовой.

– Полная трата ресурсов… Да ладно, Чарли с трудом помнит, что нужно мыться. Так или иначе, он все время там, потому что курьерская компания, в которой он работает, занимается поиском документов на недвижимость и множеством разных бумажек для адвокатов. Я знаю это, потому что не поленился поговорить с ним о его жизни… – Он посмотрел на Раузера. – Кей сказала тебе, что сегодня она надрала ему задницу в стиле Брюса Ли? Я даже был вынужден остановиться по дороге домой, чтобы его вырвало. Это было жестоко. Такие дела.

– Кто такой Чарли? – спросил Доббс.

– Друг, – ответила я.

– Что случилось? – Раузер нахмурился. Он, как всегда, тонко уловил флюиды.

– Он просто позволил себе лишнее, вот и все, – сказал я ему.

– Позволил лишнее? Это как?

Я закатила глаза.

– Успокойся, ковбой. Я справилась сама.

– А ты в курсе, что он живет на Декалб-авеню в нехилой квартирке? – спросил Нил. – Я думал, что у чувака муниципальное жилье или что-то в этом роде…

– Потому что ты много знаешь о его жизни? – спросил Раузер.

Нил все еще рылся в поисках еды.

– Ребята, вы все-таки решили съесть пирожные? – Он ухмыльнулся. – Черт, осталась всего пара…

Мы все посмотрели на Доббса. Он уснул, просто уснул, заложив руки за голову, и спал с открытым ртом.

Раузер посмотрел на меня так, словно моя голова только что совершила оборот на триста шестьдесят градусов и я выплюнула гороховый суп.

– Скажи мне, что ты не давала ему пирожных с «травкой»! Надеюсь, ты понимаешь, что это поднимает для меня триллион этических вопросов.

– Только не надо, – сказала я. – Две минуты назад ты был на ногах, готовый врезать ему. Это ведь не вызвало никаких проблем?

– Это было просто прикола ради, – возразил Раузер.

Я внимательно посмотрела на Доббса.

– Он сущий ангел, когда храпит и пускает слюни, правда?

– Он проснется разбитый, с головной болью и поймет, что ты скормила ему пирожные с «травкой». И будет настоящей занозой в заднице. – Раузер все еще был возмущен.

– Или же, – возразила я, – он проснется бодрым, солнечным и готовым помочь.

– Угу. А еще Мадонна вдруг тоже приедет сюда и повертит перед нами задницей…

Я задумалась.

– Та самая Мадонна или просто Мадонна?

Раузер пожал плечами.

– Какую ты предпочла бы?

– Чтобы она приехала сюда и повертела задницей?

– Ага.

– Определенно не ту самую Мадонну.

Мы собрали ключи и вещи – и направились в разные стороны.

– Эй, – окликнул Нил. – Что мне делать со Спящей Красавицей?

– Дай ему крепкого кофе, когда проснется, и вызови для него такси, – сказала я. – И, Нил… не упоминай про пирожные, ладно?

Глава 22

То, как я стала владелицей двух тысяч квадратных футов на десятом этаже отеля «Джорджиэн террас» в Атланте, – свидетельство слепой удачи. Я выполнила для владельца отеля работу, которая во время развода требовала известной дипломатии и осмотрительности. У него имелись любовница, жена, ребенок, бойфренд и куча недвижимости. К счастью для него, я обнаружила, что у его жены также есть любовница и бойфренд. Он заплатил мне, чтобы я договорилась с ней в частном порядке, дабы адвокаты не грызлись из-за его огромных активов.

Чудесным образом у меня все получилось без проблем. В ходе ведения дел с ним я обнаружила, что он намерен превратить личные апартаменты, которые оставил для себя в отеле, обратно в гостиничные номера. В восьмидесятые годы здание было превращено в роскошные апартаменты, и когда мой клиент его приобрел, он превратил все апартаменты, кроме одного «люкса», в номера. В первый же мой приезд сюда я влюбилась в стены из белого кирпича, резные карнизы ручной работы, мраморные ванные комнаты, двенадцатифутовые потолки, блестящие деревянные полы, ряды палладианских окон с видом на Пичтри-стрит. Я заявила, что готова отказаться от своего гонорара – и вообще всех будущих гонораров – и пообещала отдать ему своего первенца только ради того, чтобы иметь возможность приобрести здесь квартиру. На тот момент у меня имелись наличные. Страховая компания только что выплатила мне процент от того, что я возместила по делу о мошенничестве с произведениями искусства. Тем не менее на первоначальный взнос ушел каждый цент, какой только у меня был, каждый цент, какой я могла занять у родителей, и почти все, что можно было превратить в наличность. Я заложила себя по самые уши и следующие три года провела в диком хаосе, снося стены, сосуществуя с плотниками, опилками и строительным инструментом. Этот опыт навсегда оставил отметку на Белой Мусорке, но благодаря ему квартира превратилась в просторный лофт, который я теперь называю домом. Отделочные работы еще грядут. Это произойдет, когда я вновь буду кредитоспособна, лет этак через пятьдесят или около того. А пока – кровать, комод, огромный диван, стол с марокканской плиткой, который показался мне неотразимо привлекательным в Пьемонт-парке во время фестиваля кизила, телевизор, проигрыватель компакт-дисков, компьютер, три коврика, одна облезлая белая кошка и я. На данный момент достаточно.

Я – единственная постоянная жительница отеля и знаю большинство здешних работников по именам. Я довольно часто ужинаю внизу в ресторане «Ливингстон» и по возможности сижу на террасе ресторана на Пичтри – завтрак и ужин несколько раз в неделю. Однако у меня нет никаких привилегий гостя. Во всяком случае, днем. Менеджер отеля, похоже, возмущен моим присутствием здесь. Он следит за тем, чтобы меня не впускали в тренажерный зал, медиазал и бассейн. Возможно, какое-то отношение к его враждебности имеют месяцы, когда в первозданном вестибюле отеля топтались рабочие. Но менеджеры второй и третьей смены разрешают мне пользоваться всеми этими плюшками. Раузер и я время от времени купаемся в бассейне до полуночи, сидим на крыше, обняв колени, и разговариваем, любуясь городским пейзажем, от которого ночью, когда город сверкает огнями, захватывает дух. «Джорджиэн» обеспечит мягкую посадку в эти дни, когда на меня нападали с нескольких направлений, а в отместку я врезала коленом в лоб умственно отсталому человеку и накормила пирожными с «травкой» публичное лицо оперативной группы полиции Атланты, расследующей дело Уишбоуна. Господи, о чем только я думала? Чарли заслужил пощечину, но пирожные… Это было позорным проколом по части здравого смысла и этики. Я была слишком пристрастна и несправедлива по отношению к Доббсу.

Должно быть, давление, подумала я. Всего три дня назад я получила от Уишбоуна электронное письмо и разбила свою «Импалу». Вчера две дюжины очень дорогих белых роз явно содержали пугающее послание. Я причина того, почему оторвалась твоя