К одиннадцати часам мне стало скучно. Чтобы не уснуть, наушник в одном ухе тихо читал мне аудиокнигу. Второе ухо было свободно и чутко прислушивалось к окружающим звукам. На сиденье рядом со мной лежали две обертки от бисквитных батончиков «Крошка Дебби», свидетельства моей озабоченности по поводу питания. Я не знала, чего жду на улице Чарли. Наверно, просто хотела прочувствовать район, где он живет. Было поздно. Если честно, я не ожидала, что что-то произойдет. Завтра я приеду в другое время, чтобы понаблюдать за жизнью Чарли в действии.

Возле двери, выходящий на Эджвуд-стрит, загорелся свет. Фасады домов выходили на Декалб-авеню, где не было парковки.

Дверь таунхауса открылась. Я взяла бинокль и навела фокус.

Чарли через дверь выкатывал свой велосипед на ступеньки крыльца. Я съежилась. Его переносица была заклеена белым медицинским пластырем. Он повернулся, чтобы запереть дверь, затем спустил велосипед по ступенькам – и бесшумно и ловко покатил его по дорожке. У меня подскочило давление. Куда только подевалась его комичная походка или то, как он держал голову, повернув ее набок, все те движения, которые говорили вам, что его изуродованный мозг постоянно сбоит? Если с мозгом Чарли что-то и было не так, это было вовсе не то, что нам казалось.

Внезапно я вспомнила, как сегодня у него перестал заплетаться язык. По-моему, я должен трахнуть тебя так, как это делает мистер Мэн.

Чарли запрыгнул на велосипед и, свернув направо, покатил по Элизабет-стрит, направляясь вглубь района Инман-Парк в сторону Хайленда, что всего в нескольких шагах от моего офиса. Все эти его визиты к нам, когда он въезжал, громко сигналя, занимали пять минут. Я, как и все мы, предполагала, что Чарли живет в доме для инвалидов. Нет. Это было не просто предположение. Внезапно я вспомнила момент, когда Чарли посеял это семя. Он сказал нам, что местная церковь включила его в свою программу трудоустройства и нашла для него работу курьера. А потом сказал: «Они заботятся о том, чтобы мне было где жить».

Увидев, что Балаки и Уильямс отъехали следом за Чарли, я заглушила двигатель, выключила свет и проскользнула на место, которое они оставили, на целый квартал ближе к таунхаусу Чарли.

Со стороны Декалб-авеню промчался поезд надземки. Внутри, на фоне яркого света, четко выделялись силуэты пассажиров. Все эти проносящиеся мимо жизни, спешащие по своим делам… Сколько из них сегодня вечером будут бояться, сойдя на своих станциях, потому что на наш город устремил свои звериные глаза очередной монстр? По ту сторону рельсов, на окраине Кэббэджтауна, который в начале века был районом фабричных рабочих, огромная старая хлопчатобумажная фабрика, как почти все остальное в Атланте, превратилась в модные лофты. Район был полон крутых ресторанов, где посетителям предлагались вдохновенно приготовленные блюда из свежих местных продуктов, доставленных прямо с фермы. Несколько лет назад пожарный из Атланты прославил лофты Коттон-Милл, когда там вспыхнул пожар высшей категории сложности, и Си-эн-эн засняла, как он, свисая на веревке с вертолета в считаных дюймах над бушующим пламенем, выдергивает из крана застрявшего там крановщика. Совсем недавно свой вклад в историю внес торнадо: он проложил путь через центр Атланты и сорвал со старой мельницы четыре верхних этажа.

Зазвонил мой телефон. Черт. Звонок был слишком громким, а рингтон Раузера, песня «Dude» группы «Аэросмит», напугал меня до чертиков.

– Послушай, мы знаем, что он вышел из дома, Кей. Мы следим за ним, хорошо? Между прочим, мои парни засекли тебя. Я не против еще одной пары глаз, но ты не можешь его преследовать, тебе понятно?

– Понятно, – ответила я и, повесив на плечо сумку со снаряжением, вышла из машины и аккуратно закрыла за собой дверцу.

– Кстати, Доббс отоспался после пирожных. Ему кажется, что с ним приключилась какая-то хворь. Бедолага… – Раузер усмехнулся. – Я почти пожалел его.

– Мы можем больше никогда не говорить на эту тему? – Я двигалась по восточной стороне Эджвуда, оставаясь в тени.

– Ах, так она способна на раскаяние, – сказал Раузер. – Приятно слышать.

Я проигнорировала его колкость.

– Кстати, как мило с твоей стороны сказать мне, что Чарли находится под наблюдением.

– Да, но и ты была не совсем откровенна, не так ли? Что ты сейчас делаешь? Похоже, ты куда-то идешь, Кей? Ты вышла из машины! Нет, ты посмеешь войти в его дом. Скажи мне, что это не так.

– Тебе лучше не знать, – ответила я и, пройдя через пару ухоженных задних дворов, направилась к таунхаусам.

– Черт, – выплюнул Раузер. – Я уже еду.

– О, вот это финт! Шефу Коннору это понравилось бы… Лучше держись подальше, на тот случай если из этого ничего не выйдет. Ставлю телефон на вибрацию. Главное, пусть кто-нибудь предупредит меня, если он вернется, хорошо?

– Кей, подожди…

Я сунула телефон в карман черных брюк-карго, которые ношу, когда работаю по ночам. Свободные, с множеством карманов для инструментов, удобные, темные, из мягкого хлопка и практически бесшумные. Я осмотрела ряд таунхаусов. Вокруг задних дворов размером двенадцать на двенадцать высились заборы. Если только я не готова перелезть через десятифутовый деревянный забор, мне никак не попасть к дверям частного сада, которые, скорее всего, будут не заперты.

Держась поближе к тени, я быстро обошла дом, нашла главный вход и, натянув плотные виниловые перчатки, опустилась на колени, чтобы осмотреть замок. Это был стандартный цилиндровый замок со штифтом и тумблером. Таким пользуется большинство людей, он легко открывается ключом и не так-то легко без него. Я открыла свой комплект, достала поворотный ключ и длинную отмычку. Затем повернула ключ, надавила на замок и просунула в него отмычку. Всякий раз, когда она приподнимала и выравнивала очередной штифт, раздавался еле слышный щелчок. Один, два, три, четыре, пять щелчков, еще чуточку давления на натяжной ключ и цилиндр, и я распахнула входную дверь Чарли Рэмси. И тотчас услышала звук, который меньше всего хотела услышать в этот момент. Размеренное попискивание. Включенная сигнализация.

У Чарли, с его половинкой мозга, есть сигнализация!

Вот черт. Я прикинула: прежде чем разверзнется ад, у меня есть сорок пять, самое большее шестьдесят секунд.

Таунхаус был красиво обставлен, в основном в коричневатых тонах – типично мужской стиль. Кожаная мебель с массивными стальными заклепками и кресло напротив огромного телевизора над камином. Телевизор был включен.

Я должна была по максимуму использовать эти несколько секунд, поэтому направилась прямиком к лестнице. Никто не держит то, что хочет скрыть от посторонних глаз, в общей зоне.

Наверху