шина. Я причина того, что твое грязное белье попало в лапы репортеру. И я знаю, где ты сейчас. Чтобы пережить такое, нужны стальные нервы. А потом мне пришлось передать мои записи Доббсу, психологические портреты жертв, над которыми я усердно работала, и услышать его презрительный отзыв о моих предварительных описаниях. Вот же козел! Внезапно мне стало не так стыдно по поводу пирожных.

Эх, мне бы сейчас мартини с водкой «Абсолют»… Или стаканчик виски «Дьюар» с содовой… После долгого дня они быстро поставили бы меня на ноги. Всего один стаканчик. Что в этом такого? Это правда, когда вам говорят о том, что одним вы никогда не обойдетесь? Никогда-никогда? Мне не хотелось в это верить. По крайней мере, в тот момент я решила не верить этому, а верить в то, что я могу вновь позволить себе эту маленькую радость и контролировать ее. Мой лживый мозг алкоголика искал лазейки. Я решила позвонить Дайане – она всегда поддерживала меня, пока я трезвела. Дайана была поклонницей Анонимных алкоголиков. Ей нравились их встречи. Даже слишком. Она начала с двенадцати шагов и прошла через Анонимных должников, Анонимных шопоголиков и Анонимных сексоголиков. Я даже начала серьезно беспокоиться о ней в тот день, когда она спросила, не могу ли я пойти с ней на встречу Анонимных созависимых, потому что ей было страшно идти туда одной.

Я потянулась за телефоном и позвонила ей. Рассказала о тяге, о том, что во мне вновь усилилось желание выпить. Я сказала ей, что очень хочу спуститься вниз и посидеть за барной стойкой. Хочу смеяться и вновь ощущать себя свободной. Она мягко, но в живых подробностях напомнила мне, что дает такая свобода и как я была буквально прикована к бутылке. Затем, на случай если я упустила намек, продолжила перечислять некоторые из моих наиболее постыдных поступков, в которых фигурировали туалеты и полы в ванных комнатах; то, как я высовывалась из окон машин, орала, вырубалась и устраивала всякие некрасивые сцены. Закончила она Молитвой о безмятежности. Внезапно выпивка показалась мне не такой уж и хорошей идеей. Я поблагодарила ее, и мы договорились пообедать на следующей неделе. Я снова забыла спросить ее про нового мужчину в ее жизни. Я была паршивой подругой, решила я. Вечно говорила только о себе любимой…

У меня зазвонил телефон. Нил даже не стал тратить время на приветствие. Вместо этого он начал с того, что сказал:

– Я тут кое о чем подумал. Однажды пришел Чарли, сказал, что его компьютер не работает, а он любит отправлять родным электронные письма, поэтому хотел бы воспользоваться нашими. Чтобы отправить имейл, особых навыков не требуется, верно? Так что я ничего даже не подумал на этот счет. Ты знаешь, что он умеет печатать? Причем всеми пальцами. Я думаю, его мозг не так-то прост. В любом случае, когда он закончил, я решил проверить, что он делал в интернете, ну ты понимаешь… Просто ради интереса захотел взглянуть, что там делает такой парень, как Чарли. Но это заняло некоторое время. Ты знаешь почему? Потому что история заходов в интернет, история посещенных страниц, файлы куки – все это было удалено.

Я села на диван и уставилась в длинные окна, выходящие на Пичтри-стрит и на кинотеатр «Фокс». Наступили сумерки. Уличные фонари уже зажглись. Нил между тем продолжал:

– Итак, во‑первых, Чарли умнее, чем я думаю. А во‑вторых, он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что он там просматривал на твоем компьютере.

– Погоди минуту. Он работал на моем компьютере? – В последнее время мне приходилось залогиниваться на всех веб-сайтах, которые обычно узнавали мой компьютер, – онлайн-банкинг, странички электронной почты. Теперь я поняла, почему. Отслеживающие файлы куки были удалены.

Нил колебался.

– Вот почему я не хотел тебе говорить. Я подумал, что ты разозлишься, но я в тот момент сидел за своим компом, поэтому разрешил ему воспользоваться твоим. В любом случае, это была довольно безобидная штука. Страничка входа в электронную почту, несколько новостных сайтов…

– Ты смотрел на сайты? Помнишь, какие репортажи он читал?

– Нет.

– Он мог рыться в моих документах?

– Будь у него чуть больше половины мозгов, он мог бы, поскольку ты не защищаешь свое дерьмо паролем. О чем ты думаешь, Кей?

Я думала про электронное письмо Раузеру с моим именем в строчке «копии», о том ощущении в аэропорту, что за мной следят, о том, как мое досье доставили репортеру. Почему именно я? Потому что убийца меня знает.

Вот почему мое появление на месте убийства Брукса стало сигналом тревоги, и поэтому в следующем письме в строчке «копия» появилось и мое имя. Кто-то, кто меня знает, видел меня там или видел кадры со мной, и внезапно я оказалась слишком близко.

Вот почему убийца сделал все возможное, чтобы устранить меня от расследования дела Уишбоуна, – запятнал мою репутацию, публично поставил меня и управление полиции в дурацкое положение, напугал меня, ослабил гайки на моей шине и прислал розы. Не поэтому ли Чарли пытался залезть в мой компьютер? Чтобы узнать, есть ли у меня записи о ходе расследования, и выяснить, был ли он подозреваемым? Мой пульс участился. В мозгу распахнулось крошечное оконце, и я прыгнула в него.

Неужели Чарли способен на такой обман, который требуется, чтобы так долго избегать внимания правоохранительных органов? Чтобы быть успешным, серийный преступник должен уметь полностью отмежеваться от своего агрессивного «я» и вести внешне безобидную жизнь. Сегодня я впервые увидела в Чарли жестокость. Я увидела его глаза. Я увидела в них садистское удовольствие, но его внезапная импульсивность не соответствовала профилю организованного убийцы, который я составляла. И я не могла представить себе, чтобы убийца выбрал для себя образ жизни и внешний вид Чарли. Я видела его тщеславным. Он наверняка хотел казаться образованным, успешным. Это был не Чарли – тот вызывал сочувствие. Но я также знала: следователь никогда не должен пытаться повлиять на ход расследования, чтобы доказать какую-то свою теорию. Так поступил бы Доббс. Я же должна быть открыта для любых версий – какими бы те ни были и нравились они мне или нет.

Я воспользовалась моментом, чтобы пересмотреть растущий список вещей, которые обретали смысл. Чарли с помощью уловки получил доступ к моему компьютеру. Он мог отправить по электронной почте мою историю в письмах и документах за последние несколько лет самому себе и собрать достаточно информации, чтобы побудить журналиста продолжить расследование. Он был подходящего роста – угол колото-резаных ран