возраста, белоснежными зубами. — Что же, раз уж мне выпала честь стать для вас, коллеги, первым, так сказать, проводником в мир высокой науки, то, не будем медлить и начнем.

Конвел взмахнул указкой, на которой тут же вспыхнула печать. Сперва она сверкнула желтым цветом, а затем из указки полился мерный, синий свет, чем-то напоминающий свет от Лей-ламп.

Одновременно с этим учебники на столах учеников словно ожили и открылись на первых страницах, но и на этом маленькое представление не было окончено. Буквы в учебниках заискрились оранжевым сиянием, в то время как на графитной доске появились какие-то чертежи и вереницы описаний и предложений, выведенные все тем же, синим светом.

Вскоре свет в учебниках погас, а на вот на доске так и остались чертежи и символы, разве что теперь они не сияли, а выглядели так, будто их выполнили самым обычным мелом.

— Судя по вашим горящим глазами, — профессор встал перед своим столом и скрестил руки на груди. — мое традиционное представление возымело присущий ему фурор. Ну что же. Давайте тогда оценим ваши знания, чтобы знать, от чего отталкиваться. Итак. Кто назовет мне классификацию печати, которую я сейчас использовал.

Ардан лишь мысленно спросил: « Что?», а в воздух взмыло несколько рук. Причем не только из числа Инженеров. Примерно половина аудитории собиралась ответить на вопрос, сути которого Арди даже не понял.

— Вы, госпожа, — протянул указку профессор. — Второй ряд, четвертый стол.

С места поднялась девушка с блестящими серьгами и низким лбом, что её, чудным образом, нисколько не портило.

— Двух контурная печать общего типа, — произнесла она. — Если не ошибаюсь, то два луча красной и луч зеленой.

— Близко, но неверно, — без тени недовольства, а скорее даже с ажиотажем, резюмировал Конвел. — Продолжаем.

Рук стало поменьше. Видимо их опустили те, кто пришел к тому же, неправильному выводу.

« Двух контурная? А это как вообще?» — билась, тем временем, мысль в сознании Ардана.

— Вы, госпожа. Первый ряд, пятый стол.

С места поднялась обладательница фиолетовых глаз и острых ушей.

— Вложенная печать, — строго и коротко ответила она.

— Уже ближе, — улыбка профессора стала еще шире, а рук — еще меньше. — Может вы, госпожа, последний стол у окна.

С места поднялась Елена.

— Это трех контурная печать с вложенным массивом свободных рун, — отчеканила она.

Ардану стало трудно дышать. Он, за все прошедшее время, не понял ни единственного слова. И это несмотря на то, что он проштудировал в поезде учебник, выданный ему Мартом. Но в нем лишь вскользь упоминалось, что у печатей есть разные типы и не более того!

— Очень хорошая и светлая идея! — всплеснул руками Конвел. — Но, увы, все еще мимо.

К этому моменту из поднятых рук остались только три и все они принадлежали числу студентов-Инженеров, но их профессор не спешил спрашивать. Оно и понятно — вопрос касался именно что Звездной Инженерии, так что профильные студенты на него точно бы ответили.

— Вижу, в этом году у нас особенно мало господ, — чуть игриво заблестели глаза профессора. — но тем лучше — будем работать в цветнике… и раз уж мы выслушали трех милейших волшебниц, давайте послушаем мага. Вот вы, юноша в ковбойской шляпе, что скажете?

По аудитории прокатились смешки, а Ардан, мысленно выругавшись, снял с головы убор. После стольких недель в степи он напрочь лишился привычки снимать шляпу в помещении.

— Ну, хоть сняли, — безобидно прокомментировал заминку профессор. — Ух, семь лучей? Неплохо… неплохо… посмотрим, подкреплены ли они знаниями. Какая ваша теория?

Теория? Арди даже слов таких не знал, коими здесь сейчас так легко бросались остальные студенты. Атта’нха всегда наставляла, что, порой, нужно просто и честно сказать:

— Не знаю, — произнес Ардан.

Конвел несколько раз хлопнул ресницами.

— Может я немного непонятно выразился, — чуть опешив, произнес он. — Я не прошу от вас прямого ответа, господин…

— Эгобар.

Профессор чуть вздрогнул, но тут же взял себя в руки.

— Так вот — я не прошу у вас прямого ответа, господин Эгобар, — прежним, ровным тоном сказал Конвел. — Просто сделайте предположение о типе печати.

Арди, мысленно, отправил самые «теплые» слова в адрес Незнакомца, написавшего труд, по которому юноша занимался столько лет. Там ни слова не говорилась о типах. Только о «школах». Универсальные, боевые, общие, стихийные и тому подобное.

— Я не знаю, какие есть типы печатей, профессор, — уточнил Арди, чувствуя себя точно так же, как и почти шесть лет назад на перовом уроке в школе Эвергейла.

В аудитории повисла гнетущая тишина, пронзаемая вспышками взглядов, в эмоции которых теперь добавились толика презрения и целые озера раздражения. На мгновение это проскользнуло даже во взгляде Елены.

Но Ардан никого не винил. Окажись он на их месте — сам бы, наверное, испытывал нечто подобное.

— Как… необычно, — прокашлялся Конвел. — Насколько мне известно, типы печатей проходят в школах буквально на первых уроках специальной теории звездной магии.

— У нас в школе не было такого предмета, — ответил Ардан. Он не собирался что-либо скрывать и как-то выкручиваться. Какой смысл.

Чем раньше, как наставляла Атта’нха, он выяснит, чего не знает, тем быстрее сможет восполнить пробел.

— А где вы учились? — Конвел прищурился, будто ищейка, напавшая на нужный след.

— В государственной школе.

По аудитории прокатился недовольный гомон. Елена же посмотрела на своего соседа уже не с раздражением, а с весомой долей удивления.

— Не в профильной? — уточнил профессор. — В самой обыкновенной, государственной школе?

— Совершенно верно, — подтвердил Ардан.

Все дело в том, что в таких школах теория Звездной Магии преподавалась мало того, что всего два раза даже не в неделю, а в месяц, но и темы на ней были настолько общие, что… Для простоты — их учили, скорее, технике безопасности при обращении с разнообразными изделиями Лей-энергии, чем чему-либо другому.

— Что же… это объясняет ваше незнание, — глубоко вдохнул профессор и медленно выдохнул. — Садитесь, господин Эгобар. Сейчас я в первый и последний раз сделаю, ради вас, небольшую паузу в своих лекциях. Больше этого не произойдет никогда.

Профессор развернулся и вернулся за стол, где отложил указку и вооружился ручкой и листом бумаги, на котором начал