– Господин защитник! – Якоб решился прервать затянувшееся молчание. – У вас есть еще вопросы к свидетелю?

– Конечно, – улыбнулся Тарусов. – Иван Дмитриевич, а вы Муравкину сразу узнали?

– Шо? – не понял вопроса Крутилин.

Здесь даже Дитцвальд возмутился. Если выяснять такие подробности, он и к четырехчасовому поезду не управится.

– Господин председательствующий, я протестую! Все вопросы защитника касаются второстепенных, ничего не значащих деталей и преследуют единственную цель: затянуть дело. Предлагаю вызвать следующего свидетеля!

– Ваше высокоблагородие, – тут же возразил Тарусов, – как станет понятно в дальнейшем, все мои вопросы архиважны. – И, чуть подумав, прибавил: – И абсолютно необходимы для полного оправдания моего подзащитного!

Зал ахнул. Дитцвальд выпучил глаза. С ума, что ли, сошел Тарусов?

– Господа присяжные, – продолжал присяжный поверенный, – вам уже понятно: следствие велось небрежно, с серьезными нарушениями. Из-за этого на скамью подсудимых угодил невиновный.

Якоб размышлял. Первоначальное его впечатление о Тарусове вышло отвратительным, однако удачные выпады князя на допросе Крутилина мнение это поколебали. По всему выходит, дурачком экс-профессор лишь прикидывался, чтобы бдительность противника усыпить. И это ему удалось! Теперь же князь рвется в бой. Что ж, к лучшему. Все одно сидеть в этой парной, так хоть скучно не будет.

– Протест отклонен! Задавайте свои вопросы, князь, – сказал Якоб.

– Итак, Иван Дмитриевич, – продолжил Тарусов, – вы встречались с Муравкиной раньше, до этого допроса?

– Да, во время обыска. – Теперь Крутилин отвечал медленно, словно предварительно каждое свое слово пробовал на зуб.

– Отсюда и непонятый вами вопрос: вы Марусю сразу узнали? Сомнений, Муравкина ли перед вами, не имели?

Крутилин пожал плечами. Чуял подвох, но не мог понять какой.

– Да или нет? – настаивал князь.

– Нет, сомнений не имел.

– Вопросы исчерпаны. – Тарусов сел.

Крутилин был слабо образован. Главным его оружием была интуиция, или, как выразился Выговский, чуйка. И она сейчас вдруг подсказала ему, что первый зал Окружного суда начальник сыскной полиции должен покинуть немедленно. Иначе завтра неминуемо попадет на все первые полосы, и отнюдь не героем!

Крутилин обратился к судье:

– Осмелюсь просить ваше высокоблагородие разрешить мне покинуть залу в связи с неотложными сыскными делами.

– Ну, если стороны не возражают… – Но разрешить Якоб не успел, его громко перебил Тарусов:

– Возражают!

Дурные предчувствия Крутилина оправдались. Худшее, похоже, еще впереди.

– Но вы, кажется, заявили, что вопросов более не имеете? – предпринял он попытку настоять на своем.

– Пока не имею! – с ударением на первом слове сказал князь.

Дитцвальд приехал в Окружной суд заранее – мало ли, вдруг поезд задержится? Потому успел в своей камере[52]не только в сотый раз пролистать дело Муравкина, но и ознакомиться со сводкой ночных происшествий. Ах, какой он нашел там козырь! И сейчас выпал шанс его предъявить.

– Ваше высокоблагородие! – встал Фердинанд Эдуардович. – Я хотел бы пояснить присяжным, по какому именно делу торопится Иван Дмитриевич.

Крутилин удивленно на него посмотрел. Что сие значит? Откуда Дитцвальду знать? Они даже не разговаривали сегодня.

Якоб кивнул.

Фердинанд Эдуардович повернулся к присяжным:

– Сегодня ночью был застрелен Василий Мордасов, беглый каторжник и безжалостный убийца. Знаете, господа[53], где он скрывался от полиции?

– Я проте…

Дитцвальд криком заглушил князя:

– В квартире присяжного поверенного Тарусова!

– Господин председательствующий. – Дмитрий Данилович был взбешен. – К слушаемому делу это ужасное происшествие никакого отношения не имеет.

– Протест принят! Тихо! Тихо! – судья призвал взбудораженный зал к порядку. Ему срочно надо было принимать решение: отпускать Крутилина или нет. – Господин присяжный поверенный, правильно ли я вас понял, что в ходе слушания может возникнуть необходимость передопросить господина начальника сыскной полиции?

– Правильно, ваше высокоблагородие!

– Хорошо. Коллежский асессор Крутилин, я запрещаю вам покидать зал суда до окончания разбирательства. А товарища прокурора я прошу воздержаться от заявлений, не относящихся к делу! Следующий свидетель – прошу…

Нет никакой необходимости приводить полную стенограмму процесса Муравкина. Остановимся лишь на отдельных, наиболее любопытных эпизодах.

Свидетель Макар Басяткин, половой в трактире «Дедушка».

– Во что был одет Сидор Муравкин? – задал вопрос Тарусов.

– Рубаха синяя, штаны серые, сапоги грязные!

– Почему вы связали Муравкина?

– Он, с розочкой, на купца вятского двинулся, – плечистый здоровяк Макар изобразил руками, как Сидор разбил бутылку о край стола. – Мы с Федькой, это товарищ мой, тоже половой, его скрутили, а потом руки за спиной связали и отвели на второй этаж, там у нас нумера.

– Странно, обычно дебоширов просто выкидывают за дверь. Вы к каждому нарушителю полицию зовете?

– Нет, но Сидор уж больно разошелся! Выкинешь такого, а он, не дай бог, у входа кого прирежет. Вот хозяин и велел Сидора в часть сдать, пусть проспится…

– Итак, вы отвели господина Муравкина на второй этаж и заперли на ключ. Ключ в замке оставили?

– Нет! В карман положил, чтоб не искать, когда полиция явится.

– Но когда прибыли полицейские…

– Полицейский, – поправил Дмитрия Даниловича половой Басяткин. – Климент Сильвестрович в одиночку пришли-с.

– Но когда прибыл полицейский, в нумере никого не было. Так?

– Ну не совсем! Мыши там сновали!

Смех в зале.

Якоб затряс колокольчик:

– Тихо! Свидетель Басяткин, вы в суде находитесь! Шуточки свои приберегите для трактира.

– Веревки, которыми Сидору руки связали, лежали на полу?

– Нет, ваше благородие! Ни веревок, ни мешка…

– Какого мешка?

– Так Сидор со всеми пожитками в трактир пришел. И с жалованием за целый год. Его, бедолагу, со службы выгнали.

– Дверь в нумер была сломана?

– Нет!

– Как так? Вы ж ее на ключ закрывали?