решающую битву под руководством Василия. В этой битве юноша, почти что мальчик, проявил героизм, достойный не только взрослого воина, но и на удивление зрелого полководца! Стоит ли удивляться, что наградой за его отвагу стало Божественное право владения землями Лакуны? Разве мы удивляемся, когда выдающимся деятелям, вносящим вклад в развитие науки, искусства, производства и обороны государство выделяет квартиры, машины или другие блага? Мы понимаем — заслужили! Достоин ли награды Василий Николаев? Безусловно, достоин! Но, оказалось, так считают не все. Мне, как коммунисту, особенно обидно то, что действия этого паренька не встретили понимания именно у тех, кто должен поддерживать инициативу рабочих и грамотно направлять её в созидательное русло. И вот, не выслушав товарища Василия, не узнав причин и целей, по которым он хотел бы заняться изучением и освоением ресурсов земель Лакуны, его обвинили в зазнайстве, эгоизме и собственничестве. Хуже того! Эту мысль огласили в местной прессе, заклеймив юного героя позором, нацепив ему ярлык хапуги-капиталиста. Разве так можно, товарищи⁈ Не проанализировав ситуацию, не разобравшись, не вникнув в доводы и аргументы! Это ужасная ошибка, способная убить в человеке желание развиваться и совершенствоваться, желание проявлять инициативу на благо Родины! Мы, рабочие, комсомольцы и коммунисты, не позволим надругаться над честью и достоинством товарища! Мы говорим решительное «нет!» огульному охаиванию и формальному отношению к проявлению истинного патриотизма и коммунистической сознательности! Такие ошибки не имеют права совершать коммунисты, тем более, находясь на руководящих постах! Раб. кор. Юхтин И. П.

* Караульная (охранная) гвардия Канисов. — официальное название милитаризированной структуры Клана Канисов, уполномоченной исполнять милицейские функции на территории города Новогирканска и на близлежащих к нему территориях.

Глава 20

Григорий отложил газету и широко улыбнулся. Я моргнул удивлённо: во даёт Игнатий Петрович! Услышав тихий всхлип, обернулся — за моей спиной стояла мама, прижавшая сложенные замочком руки к груди (очень уж она все новости обо мне близко к сердцу принимает).

Забыв про завтрак, я сам потянулся к газете, развернул, быстро пробежал статью глазами. Не передовица, конечно, ну так и уровень СМИ совершенно иной! Но почему «Красная звезда»? Ну, точно! Юхтин же боевой маг! И член Комитета Пламенного Сердца, вот и заработали его связи.

И раз уж утро начинается с хороших новостей, будем ловить волну! На месте не сиделось. Хотелось вскочить и бежать.

— Куда⁈ — всполошилась мать. — Позавтракай!

Я вернулся за стол. Пока ел, всё прокручивал в голове наш вчерашний разговор с Игнатием Петровичем.

Когда после обеда и серьёзного, но душевного разговора с друзьями, Малыш и Шкода вернулись к работе, я вышел из цеха. Там меня уже ждал Юхтин, и вместе мы снова пошли в заводоуправление. Надо полагать, что не только и не столько его пламенные речи, сколько само его присутствие рядом со мной сильно облегчили и ускорили кручение бюрократических жерновов. Да так, что копию приказа о моём увольнении мне прямо там и выдали.

— Ну, вот и всё… — испытывая смешанные чувства облегчения и грусти, сказал я, выходя из здания.

Юхтин проводил меня почти до самой проходной. Не доходя, он крепко взял меня за локоть и свернул за угол «караулки» — в это время тут всегда было безлюдно.

— Василий, — сказал он твёрдо, — Мне нужно кое-что тебе сказать, как коммунист коммунисту и… как человек — Избранному.

Я насторожился. Как пришелец из двадцать первого века я к подобной патетике отношусь скептически и даже скорее настороженно. Но тут времена и нравы другие, а потому сейчас должно произойти что-то, чего я явно не ожидаю. Хорошее или плохое?

— Я буду с тобой честен настолько, насколько позволяет партийная и человеческая этика. Ну, и мои личные убеждения. Ты ведь знаешь, что я вхожу в Ленинский набор и Дар Огненной Магии получил непосредственно от вождя? В Рев. Отряде Ильича состоял, но подал в отставку.

Наверное, физиономия моя такой жгучий вопрос изобразила, что Юхтин скривился и рукой замахал:

— Не об этом сейчас речь! Когда ты в Лакуну провалился, я о твоём случае товарищам написал. Потом ты вернулся, а на следующий день мне позвонил замком Отряда. Про тебя расспрашивал — очень был заинтересован! Сказал, чтоб я сразу к нему обращался, если трудности какие увижу, или поддержка понадобится. Так что знай, если кто реально проблемы тебе создать постарается, то ты теперь можешь обратиться за помощью к Ленинцам — за тебя, считай, словечко уже замолвлено. А если Владимир Ильич в ближайшее время из медитации выйдет — тоже о тебе узнает! Наказ от него есть строжайший — обо всех Избранных ему докладывать лично.

При упоминании Ленина лик сурового огненного мага приобрёл вид такой одухотворенный, что в другое время я даже улыбнулся бы. Но сейчас было не до того — я усиленно думал и прикидывал. С одной стороны, как говориться «храни нас Боже пуще всех печалей…», и лучше от подобного внимания держаться как можно дальше. А с другой — возможность в случае чего сослаться на личных подчиненных и порученцев Вождя стоит ОЧЕНЬ многого…

— Но это ведь не всё, о чем вы со мной поговорить хотели? — была, была в речи Юхтина какая-то недосказанность.

— Не всё, — согласно кивнул Игнатий Петрович. — Я считаю, очень большую пользу для страны ты со своими умениями принести можешь. Вот только уж больно ты беспокойный, слишком яро к себе неприятности притягиваешь.

«А вот тут я с ним солидарен», — вклинился в разговор Алукард.

— А потому, я лично готов оказывать тебе поддержку и обеспечивать посильную помощь.

— Вы предлагаете со мной работать? — не слишком уверенно «догадался» я.

— Верно! — кивнул Юхтин. — Я готов присоединиться к тебе и по мере сил помогать в твоих начинаниях. И от возможных гроз (а они у тебя будут случатся, поверь мне) прикрывать.

— А от меня Вы получить что хотели бы? — меня, если быть откровенным, идея получить «в пользование» сильного мага заинтересовала до крайности. Вот только хотелось сразу уточнить систему мотивации противоположной стороны.

А то ведь, если он сейчас скажет «ничего не нужно, готов работать за идею», как же я ему доверять буду⁈ Ведь «идея» эта будет заключаться не в преданности мне, такому замечательному, а в максимизации моей полезности для Советского государства. Что, конечно, не сказать, чтобы плохо, но, как говориться «есть нюанс». А потому, мне очень хотелось услышать более «материальный базис» наших будущих взаимодействий. И Юхтин меня не разочаровал.

— Видишь ли, Василий, буду с тобой откровенен. Я почему