скидку на то, что она уже сталкивалась с отвратительными потусторонними сущностями.

Поэтому новенькая только прижала к себе Потапыча и неосознанно сделала шаг назад. Наткнувшись на кушетку, рефлекторно села.

Толпа восприняла это как слабость и отреагировала соответствующе: качнулась вперёд — ещё ближе к Вике.

Дело принимало совсем плохой оборот. Кажется, перепуганные пациенты нашей детской больницы нашли, на кого можно свалить ответственность за происходящее. И хотя вся вина Вики состояла только в том, что её просто угораздило родиться не такой, как мы, кажется, этого было вполне достаточно. Для чего?

Мне даже не хотелось об этом думать.

Всё это было очень плохо, однако вместе с тем момента лучше и не придумаешь — всё внимание сосредоточилось на новенькой и её противостоянии с обезумевшей от страха и напряжения толпой.

Медлить было нельзя. Поэтому я наклонился к уху Мишки и быстро-быстро начал в него шептать. Выслушав меня, он толкнул в плечо Риту, а потом сделал жест рукой, чтобы наш спортсмен следовал за ним. Вместе они медленно и как можно незаметнее двинули к выходу.

Пока они сматывались, я нашёл взглядом Хали-Гали и подошёл к нему. Этот сразу понял, что разговор будет, так сказать, конфиденциальный, и наклонил голову, подставляя ухо.

— Хали-Гали, — сказал я, — ты у нас стратег известный. Но сейчас времени на то, чтобы обсуждать план и дорабатывать, нет. Поэтому делай всё, как я скажу.

И я ещё ближе склонился над его ухом.

3

Новенькую взяли в кольцо так плотно, что чуть приподними руку — и уже вот она. И если захочешь ударить, не придётся далеко тянуться. На неё сыпались вопросы и обвинения, а Вика только и успевала, что вертеть головой и огрызаться.

Чем больше она пререкалась, тем злее становились люди. Я пропустил момент, когда Вику толкнули в плечо первый раз. Зато второй, третий и все последующие я видел вполне отчётливо.

План я придумал, в общем‐то, неплохой. Ну как? Вроде более или менее рабочий. И поначалу даже было хорошо, что Вика оттянула всё внимание на себя — у меня было время раздать задания исполнителям. Но теперь я начинал бояться за новенькую.

— Надо с-спасать.

Я кивнул. А что тут скажешь, если он прав?

Да, Хали-Гали умел толкать речи, но в нашем случае было мало заготовить хороший спич, его ещё надо сказать быстро, пока тебя не перебили, и громко, чтобы все услышали. Поэтому нам оставалось только одно.

Я протолкался через всю толпу и, забравшись на кушетку позади новенькой, поднял руки вверх, чтобы привлечь внимание.

— Тихо! — заорал я. — Вы с дуба рухнули? Оглянитесь! — Несколько человек и правда покрутило башнями по сторонам. — Вы что, забыли про этих милых симпатяг, у которых сабли вместо рук?

Меня кто‐то попытался перебить, но я стал кричать ещё громче. В этот момент я остро жалел, что послал с Ритой Мишку: этот бы сейчас быстро навёл порядок и заставил всех меня слушать.

Но делать было нечего, приходилось справляться самому.

— Вы забыли, для чего Крыса тут оставила этих красавцев? Она же ясно сказала, что они здесь, чтобы мы не пытались сбежать и не занимались никакой другой фигнёй, кроме обсуждения того, помогать им или нет! Народ, скажу вам честно: вы сейчас именно такой фигнёй и занимаетесь! Поэтому я предлагаю бросить ей заниматься и сосредоточиться уже на главном!

— П-пока нам не нач-чали резать г-головы, — ХалиГали как раз к концу моей речи добрался до Вики и (это ж надо!) встал между ней и всей этой израненной толпой.

С одной стороны, это смотрелось смешно: худой, нескладный, кое‐как стоявший на своих двоих парень встал на пути у серой безликой массы, которая без особых усилий втоптала бы и Риту. С другой стороны, это выглядело невероятно трогательно: смелый до безумия парнишка встал грудью против разъярённых от страха детей, чтобы защитить ни в чём не повинную девочку. Но это смотрелось ещё и жутко: поломанный жизнью, больше похожий на небрежно склеенный скелет, нежели на живого человека, Хали-Гали стоял на пути у израненных, одетых в непонятное рваное тряпьё и замотанных, как мумии, в бинты людей.

— Серьёзно, народ! — закричала Соня и тоже забралась на кушетку рядом со мной. Она (Соня, а не кушетка) была настроена так решительно, что я невольно залюбовался. — Может, сначала разберёмся с этой фигнёй, а потом будем искать виноватых?

— А что тут решать? — выкрикнул кто‐то из толпы и этим вернул разговор на более или менее нормальные рельсы. — Чтобы разобраться с этой фигнёй, а потом искать виноватых, надо помочь пришельцам!

Ему кто‐то ответил, что ещё не факт, что крысы со своими косами-руками вывезут против артиллерии и авиации, а вот в предатели родины, в данном случае нашего мира, нас обязательно запишут. И когда разберутся с крысюками и подкроватными монстрами, то с радостью примутся за нас.

И после этого опять начались холивары, споры и переливание из пустого в порожнее по десятому кругу.

— Ребята, родненькие, — со своего места встала Софа. Она картинно сложила руки перед грудью, как в какомнибудь фильме, но при этом никакой фальши от неё не чувствовалось. — Вспомните же вы своих родных. Близких. Друзей. Вспомните маму, папу. Представьте себе бабушек. Моя умрёт от разрыва сердца, вот если только увидит такого крысоморфа. — Вот с этого момента мы и стали их так называть.

Софа всхлипнула и продолжила:

— Я не хочу, чтобы бабушка умирала!

И разрыдалась уже окончательно.

Это решило всё. Честно говоря, я думаю, что даже не вся её речь, а только последние слова. И, конечно, слёзы. Похоже, где не работают никакие доводы разума, иногда достаточно просто заплакать.

Озлобленная и нервная толпа распалась на перепуганных мальчиков и девочек. Не было больше единого организма, который собирался линчевать новенькую, остались только отдельные личности, которые хотели вернуться в свои тёплые дома к родным и близким. Но больше всего они хотели, чтобы им было куда возвращаться.

Мы семеро стояли лицом к этим ребятам. Позади толпились крысоморфы. Они скребли по полу когтистыми лапами и временами шуршали костяными лезвиями. А впереди были люди, ребята, которые не знали ни о каких потусторонних крысах ещё несколько часов назад. Всё это свалилось на них как снег на голову, конечно, они чуть не наломали дров.

И именно тогда, стоя не в толпе, а перед ней, в некотором смысле даже против неё, я вдруг понял, что я, ХалиГали, Мишка, Глюкер, обе Софии, Кира и, разумеется, Вика