В общем‐то, в его словах был резон.

— А наша задача сейчас — просто выжить. Нам надо любыми средствами вырваться отсюда и обо всём доложить кому следует. Тем более что мы, — тут он стал говорить ещё тише, — можем задвинуть крысам какоенибудь фуфло. Как они проверят? Да никак! А так у нас будет время, чтобы привлечь внимание той же армии.

Полицейский тем временем пытался разговорить ближайших к нему ребят, но те будто воды в рот набрали. Они ведь тоже слышали Крысу и понимали, что сейчас гостей из другого мира бояться стоит больше всего остального. И потому, чтобы их не злить, просто отмалчивались, не зная, как всё это нормально объяснить. Кто‐то вроде даже в конце концов попросил полицейского отвязаться и уйти отсюда по-хорошему.

И разумеется, он не смог бы заинтриговать представителя силового ведомства сильнее, чем этим своим заявлением.

Мент стал настойчивее.

— В об-щем‐то Г-люкер п-п-рав, — хмыкнул ХалиГали. — Н-но он кое-ч-его не учёл. П-пока армия узн-нает о вт‐торжении, п-пока с-оберётся, п-ока д-оберётся… — Он выдохнул и, набравшись сил, выпалил на одном дыхании: — Могут пострадать невин-ные. Наши р-родители. Д-друзья.

— Да и тем более, Глюкер, ты забыл ещё об одном важном моменте, — поддержал Хали-Гали Миха, — мы — дети. А детям всё равно никто не верит. Особенно если они вламываются в полицейский участок и начинают нести какую‐то дичь про вторжение крыс из другого мира. Мы это вторжение встретим в психушке. Мы бы, конечно, могли собрать доказательства. Фотки там, например, но в попытках не допустить сюда Крысу мы расфигачили на фиг всё, на что можно было бы снимать.

Мишка был прав. Представьте себе картину: группа оборванных и израненных подростков врывается в полицейский участок и рассказывает, как потусторонние крысоморфы захватили больницу для того, чтобы мы помогли им захватить мир. Во что они поверят скорее: что мы говорим правду или что у нас поехала крыша и мы сами устроили резню?

И тут решение пришло ко мне само.

— Нам нужен свидетель, — с удивлением произнёс я. — Взрослый, наделённый должностными полномочиями свидетель. Которому однозначно поверят.

— Что ты… Э! — Глюкер не договорил и окликнул меня, потому что я мелкими перебежками перебирался на четвереньках до перевёрнутого постового стола. — Куда этот псих собрался?

Мой план основывался на том, что крысы не умеют читать. Даже если главная умела, я очень сильно надеялся, что её прихвостни — нет.

Добравшись до стола, я выдвинул ящик, и тот же час оттуда вывалилась куча всего. Кое‐как отыскав в этом ворохе ручку и бумагу, я впотьмах, как сумел, нацарапал записку и сжал её в кулаке. Потом я преодолел всё так же на четвереньках ещё несколько метров, после чего встал и быстро пошёл к полицейскому.

Он заметил меня и с интересом уставился, ожидая продолжения. Я подошёл к нему вплотную. Так близко, что мог видеть, как со лба на переносицу стекает пот. Взяв полицейского за руки, я произнёс:

— Уходите отсюда, пожалуйста! Иначе нам всем придётся очень плохо.

И отошёл. Моя записка осталась у него в руках.

Минуту он смотрел на меня мутным взглядом, а потом кивнул и, засунув руки в карманы, направился к выходу.

Все выдохнули с облегчением. И даже я.

Следом за полицейским увязался один крысоморф. Это, в общем‐то, немного. Но не в случае, когда ты не можешь его видеть и даже не знаешь, что тебя преследуют.

Оставалось надеяться, что полицейский каким‐то чудом переживёт эту встречу. Потому что, помимо всего прочего, теперь всё зависело от того, поверит он мне или нет.

С уходом полицейского у нас началось всеобщее обсуждение того, стоит ли помогать крысам или нет. И аргументы, в общем-то, были одни и те же. Сторонники этой межвидовой помощи стояли на том, что любой ценой нужно выжить и всех предупредить. Ну, или хотя бы просто остаться в живых. А их оппоненты, во главе которых стоял Хали-Гали, призывали проявить героизм и попытаться отстоять тех, кто нам дорог. Кто сейчас наверняка спокойно спал в своих кроватях за пределами этой проклятой больницы и знать ничего не знал о готовящемся вторжении.

Потому что самое страшное в жизни человека вовсе не умереть, а потерять своих близких и родных. Особенно страшно, если знаешь, что мог этого не допустить.

И здесь я верил Хали-Гали на слово. Он это знал, наверное, лучше нас всех.

— Я посмотрю на этого супермена, как он запоёт, когда нас начнут пытать, — говорила толстощёкая девушка лет пятнадцати. — Вы слышали, что крысы могут отгрызть тебе палец так, что ты ничего не почувствуешь?

— Так это вроде мыши, — сказал кто‐то в темноте.

— Крысы, мыши — какая разница?

Неожиданно Соня встала на сторону Хали-Гали. Она вышла вперёд и помахала пальчиком перед носом щекастой девицы.

— Вообще‐то, смысл пытки в том, чтобы ты как раз хорошенько всё прочувствовала! Так что твой пример вообще не катит!

— Если тебя за секунду сожрут на моих глазах, поверь, это отлично прокатит.

— Пф… Мы их знаешь сколько покрошили, пока ходили спасать новенькую?

Так все вспомнили про Вику. На неё стали оборачиваться. Сначала несколько человек, потом ещё и ещё. Скоро почти все собравшиеся таращились на девочку с медведем. Кажется, что даже крысоморфы частью уставились на неё.

— Это правда? — раздалось откуда‐то спереди. В смысле ближе к выходу. — То, что сказала та стрёмная крыса? Если бы ты нормально с ней поговорила, то ничего этого бы не было?

Все, кто стоял в этот момент рядом с новенькой, отошли подальше.

— Нет.

До того как прозвучал этот вопрос, Вика сидела в изголовье своей сестры и волчонком смотрела на крысоморфов. Теперь же она медленно встала, снова взяв своего медведя в руку, как оружие, и исподлобья посмотрела на безликую толпу, что окружала её. Сознательно или нет, но новенькая развернулась спиной к стене. К той самой стене, вдоль которой выстроились шеренги рукокосых созданий.

Поворачиваться спиной к кому‐нибудь из нас она не стала.

— Всё было совсем не так.

Толпа заволновалась. Среди нестройного гула голосов отчётливо выделялись реплики вроде:

— А как?

— Расскажи тогда, как всё было на самом деле?

— Да! Расскажи всё!

— Да чё ей верить? Конечно, она сейчас из кожи вылезет, чтобы…

— Чё её слушать? Посмотрите, как она зырит на нас! И так понятно, что…

— Так ты будешь говорить или нет?

И тому подобное.

На Вику обрушился такой шквал вопросов и обвинений, что никто бы с ним не справился. А десятилетняя девчонка и подавно. Даже если сделать