Но Чарли… Каким-то образом он показал мне, что можно по-другому. Подарил искорку надежды и склеил некоторые осколки разбитого вдребезги сердца.

То, как нежно он забинтовал мои разбитые колени. Как предложил проводить меня до дома из паба, показав по дороге звезды и северное сияние. Как приготовил мне вкусный ужин, когда мне было больно и грустно. Как засияли его глаза, когда он увидел меня на рождественской ярмарке. И самое главное, как я не могла думать ни о ком другом, кроме него, едва он появился вчера в пабе. И как он покинул свою компанию, чтобы снова пройтись со мной до дома.

А теперь он вспоминает обо мне, ходя по магазинам, хотя я знаю, что после вчерашнего вечера он наверняка как никогда хочет держаться на расстоянии.

Никто из нас не готов к сближению с другим человеком.

Так почему, проснувшись, я первым делом думаю о нем? Даже когда его нет, я чувствую его присутствие повсюду. Осматриваясь в коттедже, я в каждом уголке вижу его. Иду в душ и слышу, как он напевает, стоя под струями воды. Я стараюсь не думать о том, как он намыливает подкаченное тело, которое мне довелось мельком увидеть пару дней назад.

Я иду в спальню, чтобы переодеться, и вижу, что его одежда висит рядом с моей. Не могу сдержаться и провожу пальцами по его рубашкам: такие мягкие, хлопковые. На прикроватном столике лежит его книга. Стакан, из которого он пил. Я чувствую на себе его взгляд, тяжелый, полный желания, такой, каким он одарил меня, когда я лежала в джакузи. На кухне он повсюду: в полюбившейся ему чашке на полке; в йогурте, сыре и колбасах в холодильнике, на которые он наклеил милую записку: «Угощайтесь, Роуз».

И в этой утренней тишине я вспоминаю бабушку Молли. Мысли о ней утешают меня, как теплое объятие в холодный день.

Почти невидящим взглядом я смотрю в сад, думая о бабушке Молли, когда мое внимание привлекают дрозды, клюющие семечки из кормушки. Тут же меня переносит в то время, когда я была слишком маленькая, чтобы доставать до этого окна. Бабушка брала меня на руки и пела на ушко колыбельные, мягко покачивая.

В более поздние годы, когда я ловила ее за тем, как она, опершись на столешницу и потерявшись в своих мыслях, наблюдала за дроздами, она говорила мне:

«Когда кажется, что ты дрейфуешь по жизни, вспомни о силе простых вещей, дорогая. Они могут провести нас сквозь самые темные дни. Позволь природе сделать свое, слушай любимые песни, поговори с добрым другом, испеки вкусный торт. Эти маленькие радости смогут поднять твой дух».

Я закрываю глаза и кажется, что она близко-близко. Может, испечь сегодня торт? Не делала этого с тех пор, как бывала здесь подростком.

Точно. Именно этим я и займусь.

Бабушка Молли очень любила печь на этой кухне. Она никогда не жила здесь круглый год, но летние месяцы, которые мы проводили в коттедже, были невероятными, от прогулок по пляжу до походов на маяк и многого другого.

И одним из моих любимых занятий было сидеть на кухоньке и смотреть, как она печет шоколадный торт. Разве есть что-то более вкусное, чем нежный, мягкий в середине шоколадный корж, увенчанный белым кремом? Может, я и не шеф-повар, но, как печь бабушкин торт, я помню.

В коттедже осталось так мало того, что напоминало бы мне о ней. Кроме практичных вещей, которые выдержали испытание временем, нет почти ничего личного, поэтому я улыбаюсь, найдя на верхней полке кухонного шкафчика ее пекарские приспособления. Я так рада, что Марион и Расти не избавились от них, когда получили этот дом. Да, все на месте: миска, форма для выпекания, венчик. Все на месте.

Она все еще здесь.

А теперь ингредиенты…

Я натягиваю желтый дождевик и розовую шапку и, взяв Джорджа, отправляюсь в магазинчик на углу купить какао, сахар, сахарную пудру, много шоколада, яйца, муку и масло.

Вернувшись, я прибавляю звук радио, надеваю фартук и принимаюсь за работу под звук своих любимых рождественских песен. Я взбиваю. Смешиваю. Пробую. Закрываю глаза, чтобы прочувствовать насыщенное тесто. Мне уже намного лучше, как будто сердце медленно заполняется каким-то ощущением, которого я не испытывала очень давно.

Маленькие радости.

Через час я открываю духовку и осторожно достаю форму, чтобы взглянуть на свой шедевр. Я ужасно горда собой. Корж пористый, гладкий – просто идеальный. Я пробую крем, который я приготовила. Ням.

Я покрываю корж шоколадной глазурью, так, чтобы стекало с краев, а сверху выкладываю крем и листочек остролиста.

Сделав фотографию, не могу удержаться и отправляю ее Чарли.

– Вуаля! Что думаешь, Джорджи?

Да, он, кажется, впечатлен: облизывается розовым языком, глядя на плод моих стараний. Я не могу перестать улыбаться.

Когда кажется, что ты дрейфуешь по жизни, вспомни о силе простых вещей.

Настоящая истина.

Раздается звонок в дверь, и я мчу открывать, хотя понятия не имею, кто пришел. Но настроение такое приподнятое, что я даже не задумываюсь перед тем, как распахнуть дверь.

– Стейси!

Как здорово, что она запомнила вчерашнюю договоренность встретиться, несмотря на наше пьяненькое состояние.

– Прихватила вкусностей, чтобы подкрепиться после прогулки, – говорит она, поднимая корзинку с сыром, хлебом, чатни и бутылкой красного вина. – Ой, выглядишь удивленной. Забыла, что я собиралась заглянуть?

– Конечно, нет. Я очень рада! Заходи. Ты как раз вовремя, – говорю я, пропуская ее внутрь. – Поставлю чайник. Я только что испекла шоколадный торт. Будешь снимать пробу.

День начинался так тоскливо и медленно, но как же хорошо я чувствую себя сейчас.

Сила простых вещей.

Бабушка Молли была как всегда права.

Глава двадцать вторая

Чарли

– Макс! Джордж!

На улице холодрыга.

Я кричу в промозглый ночной туман, зевая под темно-синим небом. Тру подбородок. Обычно я рано встаю, поэтому и ложусь рано, но Донегол меняет мои биологические часы – и не то чтобы я против, просто нужно привыкнуть.

Роуз уже спала, когда я вернулся. Она спала и когда я уходил, и пару дней назад такое положение дел показалось бы мне идеальным.

Но сегодня я почему-то ощутил укол разочарования, заглянув в гостиную и обнаружив ее крепко спящей.

Неужели я скучал по ней?

Она выглядела такой умиротворенной и безмятежной, так что я выпустил Джорджа побегать немного с Максом; не хотел, чтобы его лай разбудил ее, ведь она, очевидно, хотела пораньше лечь спать.

Судя по пустой бутылке