Я стараюсь для него, и это так приятно, ведь прежде он старался для меня. В каждую кружку я помещаю по чайной ложке с длинной ручкой и, еще раз восхитившись своей работой, несу какао в гостиную, где Чарли стоит на коленях перед камином, в котором уже разгорелся огонь.

Ох, помогите. Я замираю на месте.

От его вида – в свежей футболке и домашних шортах – перехватывает дыхание. Он, дружелюбно улыбаясь, переводит на меня взгляд.

Мы встречаемся глазами, и я, глубоко вздохнув, иду к нему с кружками в руках, словно ступаю по канату. Чудо, если я не пролью хотя бы каплю.

Сердце замирает, когда я снова оказываюсь рядом.

– Садитесь, надо согреться, – говорит он, осторожно забирая у меня одну кружку и ставя ее на пол. Я медленно опускаюсь, подогнув под себя ноги, и стараюсь сосредоточиться на языках пламени, пляшущих в камине.

Я хочу потянуться и дотронуться до него, но вместо этого крепко стискиваю чашку. Его руки выглядят так привлекательно, словно приглашают, но я должна держаться.

Он не мой.

Взгляд падает на его телефон, лежащий на журнальном столике. Каждые пару секунду он вибрирует и загорается экран, но Чарли, кажется, этого не замечает.

– Вам разве не нужно ответить на звонок? – спрашиваю я. Он медленно качает головой, не сводя взгляд с какао.

– Все хорошо, – отвечает он. – Разберусь позже. Это не срочно.

– Но уже поздно.

– Все в порядке, это сейчас не важно.

Так и тянет спросить: а я важна? Ох, пожалуйста, только не это. Я не хочу быть чьим-то секретом. Не хочу быть причиной горя другой женщины.

– Вы женаты, Чарли? – прямо спрашиваю я. Он улыбается.

– Вы об этом сейчас думаете? – отвечает он и садится в такую же позу, как я, подгибая под себя ноги. – Будь я женат, разве бы проводил Рождество с вами в уединенном коттедже?

Я ставлю кружку на пол и грею руки у огня, чувствуя, как стальные глаза Чарли заглядывают мне прямо в душу.

– Вы не проводите Рождество со мной, – я выдавливаю улыбку и скромно отвожу взгляд. – Мы проводим его каждый по отдельности, но вместе.

– По отдельности вместе, – повторяет он. – Я и мои важные правила. Может, они не обязательны? Может, позволим себе небольшое послабление?

Думаю, я выгляжу более удивленной, чем хочу.

– То есть?

– Я пытался это отрицать, но мне нравится ваша компания, Роуз, – говорит он. Сердце пропускает удар. – Я знаю, что буду корить себя, если не воспользуюсь возможностью узнать вас поближе. В любом ключе, в котором вы захотите.

– Например, говорить вместо того, чтобы писать сообщения?

– Да, – говорит он. – Именно.

– Больше не будем оставлять послания на доске? – спрашиваю я. – Мне даже начало нравиться.

– Ну, я прежде держался, но вообще я подбираю прекрасные эмодзи, – шутит он.

– Готовите тоже отлично.

– Думаете?

– Да.

Он кусает губу. Я киваю.

Наши ладони так близко на полу. Пальцы прямо пульсируют от того, как сильно я хочу прикоснуться к нему, притянуть ближе, почувствовать его объятия.

Но нельзя.

Нельзя, пока он что-то от меня прячет. Я отчаянно хочу спросить, кто такая Хелена и почему она так часто ему звонит. Может, они и не женаты, но это не значит, что между ними нет никаких романтических отношений.

Почему я не могу задать простой вопрос?

Может потому, что очень боюсь ответа.

– Вы еще не пробовали торт? – спрашиваю его я, надеясь, что удастся накормить его той единственной вещью, которую у меня получается приготовить, не испортив.

– Я поздно вернулся, – говорит он. Кажется, что-то его тревожит. – Но выглядит он великолепно.

– Да, Стейси его оценила на 10 из 10.

– Стейси?

– Новая подруга из Англии, мы познакомились в баре, – объясняю я. – Приходила сегодня в гости, мы отлично провели день.

Он как-то облегченно выдыхает.

– Я думал, вы были с Билли.

Я поперхнулась, да так сильно, что едва не прыснула какао.

– Бежевым Билли? Ну какого же вы обо мне мнения, Чарли! Он милый, но если мне еще раз придется слушать про его развод… Нет, я вежливо отклонила его приглашение на ужин. Он совсем не для меня.

Я обхватываю руками кружку и прислоняюсь спиной к дивану, вытянув ноги – так, чтобы они коснулись его – разумеется, совершенно случайно.

– Погодите, – говорит он, наблюдая за мной. – Откуда такое самодовольное выражение?

– Неужели? – скрыть не удалось. – Вы же не ревнуете к Билли, да?

Он качает головой, но, кажется, не может подобрать слов, чтобы оспорить это. Мы встречаемся взглядами, но я отвожу глаза, очутившись мыслями в знакомом темном месте.

– Я не та счастливая женщина, какой вы меня представляете, Чарли, – шепчу я внезапно, уставившись в камин. – Только делаю вид, но компания из меня ужасная. Я едва держусь.

Он выпрямляется.

– Мне очень жаль это слышать, но, если что, знайте – со мной вы всегда можете быть откровенны. Я не осужу. Вам может быть полезно излить душу. Вы разве не для этого здесь, Роуз? Чтобы стать сильнее?

Я киваю. Едва могу говорить, боюсь, что сломаюсь.

– Я не знаю, почему здесь на самом деле. Не знаю, как вернуться к своей жизни. Все думают, что я уже давно всё пережила, но внутри… я продолжаю возвращаться к началу. Делаю два шага вперед и один назад. Я даже не знаю, почему рассказываю вам это все. Я не хотела ничего такого говорить.

Слезы накатывают, и вот я уже плачу, как ребенок, взахлеб, так что тяжело дышать.

– Иди сюда, Роуз, – шепчет он, и эти простые слова звучат так сокровенно. Что-то между нами меняется. – Все будет хорошо. Ты в порядке.

Он протягивает руку и тянет меня к себе, и мы сидим так, обнявшись, пока мои слезы не утихают. Рядом, у потрескивающего камина, сопит Джордж. Сколько же всего сейчас происходит в моей голове. Я почти мечтала об этом – когда мы шагали так близко друг к другу, когда смотрели на звезды. Я мечтала, чтобы он обнял меня, и вот, когда это произошло, – все кажется нереальным.

Я слышу его сердцебиение. Чувствую его дыхание, запутавшееся в моих волосах. Я крепче обхватываю его за талию: ткань его футболки такая теплая, успокаивающая, и когда мы на секунду соприкасаемся кожа к коже, сердце пропускает удар. Я обещаю себе, что вот-вот остановлюсь. Он мне не принадлежит. Может, он и не женат, но я чувствую, что это неправильно.

В тишине мы прижимаемся друг к другу, жар огня так успокаивает, что я могла бы сразу уснуть.