разном расстоянии друг от друга стояли каменные печи. Самые обычные печи с трубой. На Эсфире такие уже редко встретишь, если только где-нибудь в отдаленной провинции, но в прошлой жизни я жила в небольшом деревянном доме-срубе, где имелась такая же печь. Страшные воспоминания вызвали колкий мороз по коже, и я поежилась. Нет, это не та деревня, где я когда-то недолго жила, будучи человеком. Это какая-то другая деревня. А точнее, то, что от нее осталось – вот эти печи, что стояли под открытым небом. Когда-то здесь были дома и улицы, но после того как немцы сожгли деревню, остались лишь печи, как напоминание о тех страшных зверствах.

Порыв ветра, и в нем я слышу тихий голос:

– Земля все помнит. Каждая пядь ее помнит все. Это люди с течением времени могут забыть, но не земля. Земля расскажет. Открой глаза, Марьяна! Во Вселенной ничего не проходит бесследно. Все остается… Открой глаза!

– Я и так с открытыми глазами стою, – пробормотала я растерянно, озираясь по сторонам.

– Открой глаза, открой! Смотри в оба, Марьяна, смотри! – продолжал увещевать чей-то голос.

Или это и есть те самые голоса стихий?

Воцарилась тишина, и даже ветер утих. Но как оказалось, это было лишь затишье перед бурей.

– Открой же глаза! Узри же!

От громкого окрика я невольно вздрогнула, не сумев сдержать испуганный вскрик. И… проснулась.

– Тш-ш-ш, все хорошо, девочка моя, все хорошо. Это всего лишь дурной сон.

Легкое касание губ по коже и щекотка от горячего дыхания. От шеи к виску. Обоняние сразу же уловило знакомый терпкий древесный запах, и, повернув голову, я встретилась взглядом с Делайлом. Оказалось, что мы лежим, обнявшись. Его рука покоится на моей талии. Мысль, едва зародившись в голове, пронзила меня, и я в ужасе посмотрела на себя, дабы убедиться, что одета. На мне, как всегда, моя ночная рубашка, и все же…

– Дел… Прошу тебя, скажи мне, что между нами ничего такого не было! Ничего из того, что нам не позволено!

Мой нитар выгнул соболиную бровь.

– Если ты про секс, то его у нас не было. Хотя соблазн был велик. Но… Я умею держать себя в руках. И в лапах тоже.

– Фу-ух! – выдохнула я, успокоившись.

– Но если вспомнить то, что происходило у нас в лесу, то я не могу с уверенностью сказать, что ничего такого не было. Еще как было! Или ты не помнишь, Мари? Коварный глинтвейн стирает девичью память?

– Да помню я все! – воскликнула, ощутив, как краска смущения заливает лицо.

М-да-а-а, оставшись вчера наедине в лесу, мы многое себе позволили… Я совсем забыла о стеснении, была раскованной и не скрывала своих желаний, с удовольствием отмечая, что мои самые откровенные помыслы, кажется, взаимны. И такое мое поведение стало для меня поистине удивительным открытием, ведь раньше со мной ничего подобного не случалось. Даже под действием алкоголя. В конце концов, за всю свою жизнь я никогда не напивалась до состояния потери контроля.

Мысленно я прокрутила в голове вчерашний вечер. После любопытнейшей и запоминающейся прогулки по лесу мы вернулись во двор князя Нориалли, но поскольку вид у нас был весьма красноречивый, мы обходными путями проникли в дом, чтобы привести себя в порядок, после чего вернулись на праздник, продлившийся до поздней ночи. Потом я пожелала отдохнуть в своей комнате и неожиданно уснула. Спать мне совсем не хотелось, энергия бурлила в крови, но вещие сны – упрямая штука. Вспомнились обрывки вчерашних тревожных видений, настигших меня у костра, и по коже пробежали неприятные колкие мурашки.

Делайл внимательно наблюдал за мной, лениво поглаживая мое бедро.

– Я был так взволнован… тобой… Поэтому, когда ты после ухода подруг уснула, я сдержал себя и остался в своей комнате. А потом, примерно час назад, ты начала ворочаться во сне и всхлипывать, я услышал это через стенку и решил посмотреть, что здесь происходит. Ты хмурилась. Тебе приснилось что-то нехорошее?

Вчера после праздника я поведала Герде и Эмилии о том, что явилось мне в пламени костра. И эти жуткие черные глаза все никак не выходили у меня из головы. Что это вообще такое?

Я подавила тяжкий вздох, встала с кровати и, зайдя за узорчатую ширму, принялась переодеваться, попутно пересказывая Делайлу то же самое, что рассказала подругам.

– Черные глаза, говоришь? – переспросил нитар.

– Да. Радужек не видно, сплошь чернота на всю склеру, – ответила я, выходя из-за ширмы. – Может быть, это глаза темного мага?

– Хм… – Делайл задумался, глядя в окно на унылое пасмурное небо. – Вполне возможно. Хотя, такие глаза могут быть и у демона.

– Ох, мамочки… – выдохнула я, опершись о стену.

При одном только упоминании демона меня охватил озноб. Казалось, что тревога скоро навеки поселится у меня под кожей и уже никогда не отпустит. Как же страшно, Боги милостивые!

Делайл тут же оказался рядом со мной и обнял. Поцеловал висок и уткнулся мне в макушку.

– Дел, я боюсь. Мне страшно, – тихо вымолвила я, едва сдерживая подступившие слезы.

Он понял, что я имею в виду. Мне не нужно было озвучивать свой самый главный страх, ведь он и так был ему известен.

– Ни за что, ни за что, слышишь? Ни за что и никогда я не оставлю тебя на этом пути, Марьяна, – шептал мне Делайл, покрывая горячечными поцелуями мое лицо и шею. – Я всегда буду рядом, я навеки твой верный страж.

– Не надо, Дел, я не хочу, чтобы ты пострадал, – промолвила я сквозь слезы. – Это борьба Триумвирата. Ни одна из нас не пожелает втягивать сюда кого-то из близких. Мы не можем рисковать вами.

– А я, как мужчина, не могу прятаться за хрупкой спиной своей женщины, – с жаром возразил мой нитар. – Меня воспитывали по-другому. Мужчина должен быть защитой и опорой для женщины.

– Ты забываешь, что твоя женщина – маг Триумвирата, – заметила я.

– …и даже если моя женщина – маг Триумвирата. Я все равно должен тебя защищать, – безапелляционно заявил Делайл. – Твой магический статус ничего не меняет в моих жизненных установках.

Я вздохнула, положив голову ему на плечо. В своих жизненных принципах мой нитар, как и всегда, сколько я его помнила, оставался непоколебим, и эта черта неизменно мне нравилась в нем, но только в данном случае она была помехой.

– Ты поняла меня? – спросил Делайл, вырывая меня из череды мрачных мыслей. – Я всегда буду рядом. Я твой страж.

Возразить я не успела, потому что Делайл впился в мои губы жадным поцелуем, и едва его язык