ним что-то не так. Я не хотела видеть очевидное, когда он попросил меня никому ничего не говорить. — Она вытирает слезу ладонью. — Он попросил меня помочь ему только потому, что знал, что я ничего не скажу. Других причин не было.

— Кэндис, я знаю, что ты значишь для него больше.

Она качает головой. — Я так не думаю, но это неважно. Важно то, что я думаю, что ему нужна помощь. Мне следовало сказать задолго до этого.

— Кэндис, почему ты не пришла ко мне?

— Я не знала Тристан, и, если говорить реалистично, я до сих пор не знаю. Я видела, как он нюхал, но мне не хватило времени, чтобы что-то установить. А сейчас? Правда была в его глазах, и у него пошла кровь из носа после того, как ты ушел.

Черт… Я не знаю, что, черт возьми, мне делать, особенно когда Доминик говорит, что он ничего не делает, и говорит мне держаться от него подальше.

— Мы разберемся, — говорю я, но не знаю, с чего начать, поэтому притягиваю ее к себе.

Глава двадцать шестая

Тристан

— У меня такое чувство, будто мы стоим на месте, — говорю я Массимо.

Я разговариваю по телефону в своей комнате. Это был самый длинный день в моей жизни.

Я избегал Изабеллы, потому что мне нужно было время и пространство, чтобы подумать, не поддаваясь эмоциям, сводящим меня с ума.

Массимо вздыхает, и наступает минута молчания.

— Я знаю. Это чертовски досадно, потому что нам удалось очень хорошо себя прикрыть. Нам повезло, что общее мнение среди людей Мортимера по-прежнему таково, что Изабелла сбежала, а Саша ускользнул. У нас никогда не было такой возможности нанести удар по могущественному врагу, как сейчас. Тристан, нам удалось его обмануть.

— Я знаю, брат, я знаю.

— Мортимер не готовится к нападению. Он готовится вернуть свою дочь и наказать охранника, который позволил ей сбежать. Нам нужно как можно скорее узнать, где находится этот человек, иначе это действительно будет означать войну, и я не смогу обеспечить безопасность всех. — Он звучит истощенным. — Тристан, я должен спросить… ты ей веришь? Изабелле? Это смело — идти на такой риск. Как ты можешь ей доверять?

Не думаю, что я смогу объяснить ему это так, как я это себе объясняю.

— Да, я ей доверяю. Ты можешь доверять этому? Ты можешь доверять мне? — Это обоюдоострый вопрос. Я хочу знать, может ли он все еще доверять мне, и я хочу знать, может ли он доверять моему суждению в этой ситуации.

— Ты же знаешь, что да, — отвечает он без усилий, и облегчение волнами накатывает на мое тело. — Я просто хочу знать, что мы поступаем правильно. Но, Тристан, что за черт? Часы тикают, а я в растерянности. Кроме как перейти к плану Б, я не могу думать ни о чем другом.

Мы согласились, что нам, возможно, придется быть морально готовыми к плану Б с самого начала. Я должен согласиться, и мы прыгнем вперед. Я просто думаю, что мы зашли так далеко с возможностью, которая у нас есть, чтобы упустить ее. Я не хочу связываться с этим, если есть что-то еще, что мы можем сделать.

Не знаю, сможет ли Изабелла подумать о чем-то большем. Может, о чем-то, о чем она раньше не думала. Я склонен думать, что если бы что-то было, она бы уже мне сказала.

— Дай мне подумать об этом еще несколько дней, — сообщаю я. — Не думай пока о плане Б. Наше молчание в этой миссии пошло нам на пользу. Еще несколько дней нам не повредят, особенно если мы перейдем к плану Б. У нас еще есть время передышки, пока они думают, что она сбежала. Давай используем его в своих интересах.

— Ладно. Мы найдем время, чтобы подумать и собраться с мыслями. Думаю, Изабелла все равно будет большим преимуществом.

— Да, — соглашаюсь я. — Так и есть.

— Где Доминик? Я писал ему ранее, но он не ответил.

Черт возьми… Я пока не хочу рассказывать ему о Доминике. Не тогда, когда он так беспокоится обо всем остальном. Но я должен ему что-то сказать. Смысл доверия человека в том, чтобы его сохранить. Поэтому я не могу сейчас лгать ему или обходить проблему стороной.

— С Домиником что-то происходит, Массимо. Я пока не могу быть уверен, но я узнаю.

— Что ты имеешь в виду? Что с ним происходит?

— Мне нужно, чтобы ты доверился мне и в этом. Мне просто… нужно, чтобы ты позволил мне справиться с этим. Это серьезный вопрос для человека, который любит думать, что у него есть сила защитить всех.

— Тристан, ты должен мне что-нибудь дать. Я за морем и не могу просто так подъехать и увидеть вас.

— Мне кажется, он что-то принимает, — признаюсь я.

— Бля… что он принимает?

Я хочу сказать героин, потому что я так и думал, но я воздерживаюсь от того, чтобы сказать ему это. Я пока не знаю, насколько это правда, и не хочу строить догадки и предполагать что-либо, пока у меня не будет фактов. Я достаточно уважаю Доминика, чтобы не делать этого.

— Я не уверен. Я пока не знаю, что это, но он что-то принимает. Я буду за ним следить.

— Господи Иисусе, я не верю в это. Это давление и дерьмо. Мне нужно прилететь.

— Нет, — быстро говорю я. — Позволь мне разобраться с этим. Ты должен остаться там. Когда ты уйдешь, люди начнут что-то подозревать. Я что-нибудь придумаю. То же самое я сказала Кэндис.

— Хорошо… позвони мне при первых признаках неприятностей.

— Ты же знаешь, я так и сделаю.

Я вешаю трубку и прислоняюсь к стене.

Я уже сказал двум людям, которые на меня рассчитывают, что что-нибудь придумаю.

Но что я собираюсь делать? Я что, внезапно найду местоположение Мортимера, взмахну волшебной палочкой и сделаю Доминика лучше?

Ебать…

Я провожу рукой по волосам и думаю об Изабелле, пока тяжесть стресса одолевает меня.

Я думаю о ней, потому что знаю, что она, должно быть, ждет встречи со мной. Я снова избегаю ее, мне придется сказать ей, что прошлая ночь была только прошлой ночью. Это не может повториться.

Я выхожу из комнаты именно для этого, зная, что если я сделаю хоть что-то, чтобы облегчить груз своих мыслей, то у меня станет на одну проблему меньше.

Но потом я открываю дверь и вижу ее.

Мой взгляд падает на нее, и все,