Я уверена, что он уже это понял, я просто чувствую, что должна ему на это указать. — Он не придет за мной. Он не только не любит меня так, но я просто его способ убедиться, что его наследие продолжается. Я должна выйти замуж за Дмитрия, и он будет лидером. Я буду просто машиной для размножения. Вот и все, что я есть. Не жди, что мой отец придет, если ты скажешь ему, что я у тебя.

Тристан подходит ко мне. Он проводит пальцами по моей челюсти, прежде чем присесть и взять обе мои руки в свои.

— Твой отец любит тебя, Изабелла, — заявляет он, шокируя меня до глубины души.

Мои брови хмурятся. — Нет, он меня не любит. Как можно причинить боль тому, кого любишь, так же, как он причинил боль мне?

— Поверь мне, когда я говорю, что ты — единственное, что мужчина любит в этом мире. — Его взгляд прилип к моему. — Все это время он держал тебя подальше от преисподней. Никто о тебе не знает. Ты не поверишь, через какое дерьмо нам пришлось пройти, чтобы найти тебя, и это была не простая задача — забрать тебя. Мужчина может поставить такую защиту только на того, кого любит.

— Сказать ему, что ты у нас, — это не выкуп, это война. Это заявление о том, что мы готовы сражаться и не отдадим ему самое дорогое, пока он не сдастся. Вот что значит сказать ему. Мы не знаем, к чему приведет эта борьба, и поэтому мы надеялись, что ты знаешь, где мы можем его найти. Знание того, где он находится, поставило бы нас на шаг впереди. Особенно, когда он думает, что ты сбежала.

Все, что я могу сделать, это смотреть на него. Все, что он говорит, имеет смысл. Я просто так долго верила, что мой отец ненавидел меня, что трудно поверить или принять что-то еще.

— Я чувствую себя ужасно, что я его дочь. Я действительно так себя чувствую. Я просто хочу быть свободной.

— Я… пока не могу тебя освободить. Пока нет. Твоя поддержка — это рычаг, который нам нужен, даже если он не придет к нам на наших условиях. Твоя поддержка дает нам шанс. Он определенно захочет тебя вернуть.

— Я не хочу возвращаться. Я больше никогда не хочу его видеть. Я просто хочу выбраться из этого темного мира смерти, где он правит мной железным кулаком. Это не я. Я дикий ребенок. Свободный дух, который хочет жить. Неправильно держать дикое существо в клетке.

Что-то мелькает в его глазах, когда я это говорю. Это снова та боль, но я могу сказать, что я задела что-то внутри него.

— Я знаю. Я обещаю, что освобожу тебя, когда придет время. Я обещаю, что сделаю так, чтобы ты могла жить той жизнью, которой хочешь. Я просто не могу сделать это сейчас.

Я отвожу взгляд. Услышать, что мне все еще придется оставаться пленницей, было не тем ответом, который я хотела услышать. Но чего я ожидала?

Я все еще нужна для плана. Я все еще нужна ему, чтобы добраться до отца.

Я все еще являюсь сопутствующим ущербом.

А кто мы?

— А как же мы? Я знаю, что ты не должен быть со мной. — Лучше я скажу это, чем он.

Он опускает голову, давая понять, что он тоже не знает, что делать в этом отношении.

Когда он снова смотрит на меня, в его глазах грусть.

— Я должен сказать тебе, что вчерашняя ночь была концом. Вчерашняя ночь должна была сказать то же самое, но что-то каждый раз меня останавливает. — Он встает и смотрит на меня сверху вниз.

Я смотрю на него, ожидая продолжения, но он не продолжает.

— Это все? — спрашиваю я.

— Нет, но я думаю, это лучшее, что я могу тебе сейчас сказать. — Он прерывисто вздыхает. — Изабелла, мне нужно, чтобы ты подумала обо всем, что ты можешь, что поможет мне найти твоего отца. Это то, что мне сейчас нужно. Если ты имела в виду то, что сказала, о желании рассказать нам, где он, то это то, что мне нужно от тебя. Но знай… как только ты мне что-нибудь скажешь, это будет означать предательство, и он поймет, что это могло исходить только от тебя.

С этими словами он уходит.

Я смотрю ему вслед и позволяю его словам предостережения дойти до меня.

Мне нужно просидеть там целый час, думая о своем отце и обо всем, что может помочь его найти.

Я копаюсь в мыслях и ничего не нахожу, поэтому отправляюсь на пляж, надеясь, что свежий воздух поможет. Я нахожу хорошее место и сажусь на песок. Я далеко от всех, насколько это возможно, то есть близко к началу скальных образований в море.

Когда я смотрю на волны, разбивающиеся о острые скалы, в моей голове всплывают слова Тристана.

Он сказал, что мой отец поймет, что я его предала, потому что есть определенные вещи, которые знаю только я.

Итак, я размышляю о том, что мне известно. О том, что знаю только я, как его дочь. И когда я думаю об этом, мне становится страшно представить, что значило бы предать его таким образом.

Я думаю обо всем, что он мне рассказал, о его воспитании и о том, что случилось с его семьей. Я думаю о том, как он сформировал Круг Теней и как он обрел власть с годами.

Насколько я помню, он убил мою мать и обвинил Синдикат. Он получил больше власти, когда сделал это, но не поэтому он убил ее. Он бы не убил ее таким жестоким способом, если бы это было так. Я думаю, он бы просто пустил ей пулю в голову.

Я бы поспорила, что Николи знает. Он достаточно близок к моему отцу, чтобы знать такую правду.

Что-то меня поразило в этой мысли.

Николи... Я всегда, всегда провожу телефонные конференции у Николи дома. Всегда, последние двенадцать лет. Я выросла в этом доме с той же мантрой.

Все приказы моего отца также передаются через Николи. Ни один охранник не говорит с ним напрямую, не поговорив сначала с Николи, и когда они встречаются, это всегда происходит у него дома.

Я не думаю, что Николи, как и все остальные, знает, где живет мой отец, но он должен иметь представление о том, откуда поступают звонки.

Или, может быть, есть способ — это выяснить.

Кажется,