Я шагнула ближе, и Скотт резко повернул голову в мою сторону, Мисти последовала его примеру. Губы Скотта растянулись в широкой улыбке, а в глазах засияла нежность. Я узнала это выражение лица. Оно появляется в моменты, когда мой мужчина собирается меня поцеловать. Оттолкнувшись от стены, Скотт в четыре шага оказался рядом, забыв об игре в бильярд. Он обнял меня и припал своими губами к мои. Он не отпускал меня до тех пор, пока я не расслабилась и не прижалась к нему всем телом.

– Ты слышала? – пробормотал он. Я кивнула, Скотт улыбнулся. – Это правда. – Он сглотнул, и я увидела, как на его лице промелькнула неуверенность. – Я тебя люблю. Я безумно сильно в тебя влюблен… хочешь выбраться отсюда и рассказать о своей поездке?

Дар речи покинул меня. Я до сих пор осмысливала то, что произошло со мной за последние сорок восемь часов, и все, что смогла сделать, – медленно кивнуть и улыбнуться, копируя его выражение лица. Взяв меня за руку, Скотт оглянулся через плечо и помахал Мисти. Затем вывел меня из бара.

Мы доехали до гейзера «Олд Фейтфул» и припарковались. Ночную тишину нарушал лишь звук вырывающейся из-под земли воды, создавая волшебную атмосферу. В салоне авто царили темнота и уют.

– Я собирался признаться тебе, прежде чем ты уедешь, – сказал он, глядя в лобовое стекло, – но не хотел, чтобы это…

– Ты не хотел повлиять на то, что могло произойти в Эль-Пасо?

Он посмотрел на меня и кивнул.

– Я люблю тебя, Скотт. И никто не в силах это изменить. Ни Джош, ни кто-либо другой.

Переползая через коробку передач, я переместилась к нему на колени, взяла лицо в ладони и поцеловала.

– Я безумно сильно влюблена в тебя, и мне жаль, что я не сказала тебе об этом сегодня утром, перед тем как улететь.

В тот вечер, вернувшись домой, мы занялись любовью. В одном из перерывов на отдых, когда мы просто лежали рядом, смеясь и поедая картофельные чипсы прямо в постели, я рассказала ему о Джоше. От том, что уехала довольной, зная, что, несмотря на произошедшее, у него все хорошо. Я также рассказала о странном совпадении, которое произошло, когда я встретила Джоша на заправке. Он поделился, что случай с моим дедушкой повлиял на него, вдохновил стремиться к лучшему и развиваться. Признался, что часто думал обо мне и надеялся, что я счастлива и любима.

Затем я рассказала Скотту о том, что ответила Джошу.

– Я влюблена, и меня любят. И это все, о чем я когда-либо мечтала.

Глава 21

Сидни

В тот день ярко светило солнце, по всей территории ранчо зацвели деревья. Было уже далеко за полдень, когда Скотт в потерянном состоянии вошел в мой кабинет. Я никогда этого не забуду. Его лицо было напряженным, таким же неподвижным, как горы в парке Гранд-Титон, который он так любил. Должно быть, он только что вернулся с конной поездки, потому что был весь потный, рукава его рубашки были закатаны, а на джинсах повисли клочья сена.

Внутри меня все похолодело – я сразу почувствовала что-то неладное. Хотя мне следовало сразу обо всем догадаться. Я знала, что все так обернется. Рано или поздно это должно было произойти. Но ведь девушки могут помечтать, не так ли?

Судьба уже не раз рушила мои планы, вдребезги разбивая надежды. Но в тот момент все ощущалось иначе. На краткий миг, словно в забытьи, я позволила себе поверить, что наше со Скоттом счастье возможно вопреки всему и что мы будем жить долго и счастливо. Мысль о его потере пронзила меня острой болью, от которой заныло все тело.

– Что случилось? – спросила я, резко вставая, от толчка кресло с грохотом отлетело назад.

– Мой отец…

Его хриплый голос затих.

Грядут перемены, и эти перемены не принесут ничего хорошего. Я несколько месяцев боялась этого дня. Пока Скотт пребывал в блаженном неведении, чувство вины медленно съедало меня.

По лицу потекли слезы. Я обошла стол и обняла его, уткнувшись лицом ему в грудь. Его руки, сначала безвольно висевшие по бокам, медленно двинулись вверх. Они обвились вокруг меня, сжимая с такой силой, что я почувствовала хруст собственных ребер.

– Как?

Я не могла не спросить. Я осознавала, что это рано или поздно должно было произойти, но не предполагала, что это случится так быстро. Значительно быстрее того срока, который был обещан Фрэнку врачами.

– Мама сказала, что он упал в обморок и ударился головой.

Пришло время во всем признаться, и это осознание давило на меня, как мешок с камнями. Мне необходимо сказать ему правду. Была ли я напугана его возможной реакцией? Да. Я любила его. Я не хотела его терять, но вероятность того, что это случится, была высока.

– Собирайся. Через час мы уезжаем в Нью-Йорк, – сказал он и поцеловал меня в лоб, прежде чем отстраниться.

– Подожди…

Дойдя до двери, он повернулся ко мне. Я остановилась, чтобы еще раз посмотреть на него, запечатлеть в памяти мягкое, милое, ранимое выражение его лица. Ему было не все равно. Возможно, это последний раз, когда он смотрел на меня таким взглядом.

– Твоя мама больше ничего не упоминала? Почему он упал в обморок?

Я выдавила из себя эти слова, несмотря на то, что язык не слушался, а губы покалывало.

Скотт вопросительно посмотрел на меня.

– Нет, – произнес он. – Предполагаю это был сердечный приступ или инсульт.

Приготовившись к худшему, я отступила на несколько шагов, неловко переминаясь с ноги на ногу, мои колени дрожали. Все привычные уловки, которые я использовала в прошлом, чтобы контролировать свои эмоции, оказались бесполезны, когда я больше всего в них нуждалась.

– Скотт, у него был рак.

Он моргнул, по выражению его лица нельзя было сказать, что он все понял. По глазам было видно, что он захочет найти ответы, объяснения – хоть что-нибудь, что придало бы смысл моим словам.

– Рак?

– Да.

– Почему ты так думаешь?

– Он сам сказал мне.

Скотт нахмурился, и я сжала трясущиеся руки в кулаки.

– Сказал тебе? Мой отец сказал тебе, что у него рак?

Он повысил голос, и всякая надежда на то, что он поймет, в какое затруднительное положение я попала, испарилась. Смысл происходящего начал доходить до меня, я знала, что будет дальше. Мне будет больно. Я чувствовала себя так, словно стою в полный рост на берегу перед надвигающейся приливной волной. Я знала, что она убьет меня, когда наконец обрушится, и избежать этого было невозможно. Фрэнк, упокой Господь его душу, лишил меня всякого шанса решить все мирным путем.

– Он сказал мне… сказал еще в декабре.

– В декабре, – тихо повторил Скотт, выражение его прекрасного лица постоянно менялось.

Сначала он был озадачен, потом зол, потом опечален… прошел все стадии горя.

А я тем временем чувствовала только невыносимый ужас.

– Ты с декабря знала, что у моего старика рак?

Гнев постепенно брал верх над всеми остальными эмоциями.

– Да. Он просил меня никому не говорить, и как его юрист…

– Не надо! – Его лицо исказилось от отвращения. – Не говори этого, не оправдывайся, черт возьми.

Голова Скотта откинулась назад, глаза уставились в потолок. Он уперся руками в бока