на полпути к оргазму. Есть что-то особенное в мужчине, который знает, как обращаться с женщиной – и не только с ее телом. Вскоре я уже извивалась от удовольствия, а события последних сорока восьми часов сливались с отдаленным фоновым шумом, пока я занималась лучшим сексом в жизни.

Губами и руками Скотт вытянул из меня в общей сложности не один, а целых два потрясающих оргазма. Затем он встал на колени и стал касаться моего тела, отмечая самые интересные места поцелуями. Раздвинув мои ноги своими бедрами, он устроился между ними, властно освободив место для себя. Скотт действовал решительно, с уверенностью человека, который знает, как доставить удовольствие и получить его взамен.

Наши тела соприкоснулись. Его возбужденный член прижался ко мне, и Скотт начал покачивать бедрами. Когда трение стало сводить меня с ума, я перевернула его на спину, схватив за плечи, и оседлала. Скотт застонал от удовольствия, когда я медленно опустилась на него. Смотря прямо в глаза, я склонилась над ним, положила руки по обе стороны от его головы и замерла, чтобы полюбоваться им.

Скотт был потрясающе красив. Я много лет наблюдала за тем, как женщины падали к его ногам, но не поэтому находила его неотразимо сексуальным, не поэтому не оттолкнула, когда он поцеловал меня на свадьбе сестры. В его глазах светилась безграничная любовь к жизни. Он оставался самим собой, несмотря ни на что. И я ему завидовала. Это было заразительно. Он заставил меня тоже захотеть так жить.

– Я всегда найду тебя, – пробормотал он, его взгляд наполнился тоской.

Возможно, эти чувства не продлятся долго, а возможно, нам повезет. Я не была уверена, что госпожа удача на этот раз будет на моей стороне, но даже не думала жаловаться. Лучше буду наслаждаться каждым подаренным мне мгновением.

– Кто ты такой? – спросила я, глядя в лицо мужчины, которого любила.

– Твой муж.

Глава 20

Сидни

– Я знаю, что ты не спишь, – Голос Скотта был хриплым, потому что большую часть ночи мы провели, занимаясь любовью. Не то чтобы кто-то жаловался. Письма все равно не дали бы мне уснуть. – Сид?

– Да?

Уже почти рассвело. Мы лежали в обнимку в позе «ложки», я была «большой», а он – «маленькой». Я поцеловала его обнаженную спину, и он повернулся ко мне лицом, без сомнения, в поисках признаков грусти. Он провел подушечкой указательного пальца по моей щеке, затем по губам и легонько постучал по ним.

– Расскажи мне, что произошло.

Эта история казалась невероятной, но я знала, что должна поделиться ею со Скоттом. Он воспринял бы молчание не лучше меня, окажись я на его месте. Еще одна сложность заключалась в том, что я была отчаянно влюблена в Скотта и не знала, в каких выражениях будет лучше преподнести информацию о Джоше.

Хотела ли я все исправить? Конечно. Собиралась ли отказаться от Скотта, чтобы сделать это? Определенно нет.

– В лето, когда мне исполнилось шестнадцать, я подрабатывала в городской библиотеке. В то время я делала все что угодно, лишь бы не быть дома. Работала в «Дейри Куин»[18], присматривала за соседскими детьми и тому подобное. На тот момент рядом с библиотекой строился хозяйственный магазин. Каждый день я обедала в переулке, который разделял два этих здания… Так я и познакомилась с Джошем. Он был одним из строителей. Я никогда не видела его раньше, потому что он вырос в соседнем городе, а я редко покидала дом, особенно по вечерам, если только не работала няней.

Я замолчала, и Скотт обхватил ладонями мое лицо, слегка касаясь большими пальцами подбородка, призывая продолжить рассказ.

Я любила этого мужчину. Любила настолько сильно, что это пугало. Я хотела быть с ним больше всего на свете.

– Джош любил читать фэнтези. Так мы и начали общаться – обсуждали книги. В свои восемнадцать лет он был достаточно умен для колледжа, но не имел финансовой возможности туда поступить. Мать-одиночка, талоны на питание и прочие прелести жизни… В общем, мы полюбили друг друга.

Я глубоко вздохнула.

– Мои поступки никогда не шли вразрез с волей моих бабушки и дедушки, но Джош изменил меня. Это было так… Словно любовь к нему открыла мне глаза на мир. На то, что когда-нибудь я смогу уехать из этого города. Что смогу вырваться из-под их контроля…

Некоторые люди считают, что нет ничего ужаснее, чем жить в постоянном страхе, но я вам скажу – это неправда. Безнадежность намного хуже страха. Страх побуждает продолжать борьбу. Безнадежность велит сдаться.

– Однажды дедушка, проезжая мимо библиотеки, решил заехать за мной, хотя, вероятно, к тому моменту он что-то заподозрил, потому что в те дни я просто светилась от радости. Он увидел, как мы сидели вместе и смеялись. А затем то, как Джош поцеловал меня. Это был абсолютно невинный поцелуй. Он едва прикоснулся ко мне.

Я сглотнула, прогоняя старую обиду прочь.

– Дедушка притащил меня домой и сказал, чтобы я прекратила с ним встречаться, иначе он пожалуется на Джоша властям и привлечет его к ответственности. Я была несовершеннолетней – он объяснил, что с ним может случиться, и я поверила. Я испугалась за Джоша. У него была нежная, чувствительная душа. Он не смог бы…

Я глубоко вздохнула.

– В любом случае… на следующий день я наговорила ему кучу гадостей, сказала, что не люблю его, что он никогда не будет достаточно хорош для меня. Будто я знала, что все, что ему нужно, – моя девственность, и мой дедушка собирался на него заявить. Это чуть не убило меня, но я была хорошей актрисой. Воспитание бабушки и дедушки научило меня мастерски скрывать от окружающих истинные эмоции.

Услышав собственные слова, я съежилась. Не то чтобы я гордилась этой своей чертой. С другой стороны, она помогла мне выжить.

– Джош был опустошен, после разговора он ушел на стройку и за весь день больше ни разу не пришел ко мне… А через несколько дней он и вовсе пропал… Я тоже была глубоко несчастна. Я потеряла самое ценное, что имела, и ничего не могла с этим поделать. Я впервые в жизни поругалась с дедушкой, кричала ему, что ухожу, что не хочу больше с ними жить. В итоге он столкнул меня с лестницы.

Все тело Скотта напряглось, вены на его шее вздулись под моими пальцами.

– Сломались два ребра. В остальном я была в порядке… Вот тогда-то я и начала действовать. По дороге в больницу сказала ему, что собираюсь выдвинуть обвинения, пойти в полицию и показать им свои шрамы. Я собиралась сделать все возможное, чтобы его отправили в тюрьму…

Лицо Скотта оставалось непроницаемым, он был поглощен моим рассказом.

– И что потом?

– А потом я сказала, что он может выкупить свою свободу. От него требовалось перевести две тысячи долларов за обучение в колледже на мое имя. Я хотела поступить в Йель, и он должен был заплатить, чтобы не оказаться в тюрьме. Я не могла жить в этом доме и ездить на работу, как они того хотели. Он согласился. После того случая он больше ко мне никогда не прикасался. Через год я уехала навсегда.

В тот день я получила бесценный урок. Если у меня получилось заключить сделку с чудовищем вроде дедушки, то в моих силах было договориться с кем угодно. Горькая