– Последнее родное лицо, что она видела.

Лорен покивала.

– Да. Я вышла от Агнес и спустилась вниз. Вайолет спала на диване, так что дел у меня больше не было, и я ушла к себе. Решила, что час позанимаюсь хозяйством, а потом вернусь с вами пообедать. А когда я пришла назад, она уже была мертва.

– Спасибо. Может, ты продолжишь, милая? – Доротея сжала руку Вайолет.

– Хорошо. – Вайолет вздрогнула.

Она едва могла говорить: ее вдруг переполнило чувство вины и страх.

Ей снился Бен. Как странно, что еще два месяца назад он был лишь детским воспоминанием, а теперь занимает все ее мысли. Будто ее влечение к Рэймонду недостаточно постыдно.

На первом этаже усадьбы располагались три мрачные гостиные, переходившие друг в друга, как отделы пищеварительного тракта. Мэтью обнаружил Вайолет спящей на низком диване в самой темной из трех: к опущенным жалюзи было не подобраться из-за стоявших сплошной стеной столов и столиков.

Скучающий Мэтью подошел к племяннице. Изображая беспокойство, он положил ей руку на лоб, словно проверял температуру. Она проснулась от прикосновения и уже раскрыла рот для крика, когда разглядела в полутьме своего дядю. Вместо крика вышел похожий на сдавленное чиханье резкий выдох – более уместная реакция на дядино присутствие.

– Бедное дитя, – сказал он. – Ты совсем без сил.

Что-то извращенное было в его прикосновении – сразу после страстных снов о Бене. Она неловко отвела взгляд в самый темный угол комнаты.

– Извините, дядя Мэтью. Я рано встала, чтобы приготовить обед, а спала совсем мало. Думала, присяду на минутку.

– Вайолет, незачем извиняться. Ты настоящий герой, в шестнадцать лет практически глава семьи. – Семнадцать, но она не стала его поправлять. – Лорен отнесла мамин завтрак наверх, мы решили, что не стоит тебя будить.

Вайолет поднялась и пошла на кухню. Мэтью следовал за ней, не прекращая говорить.

– В каком-то смысле для нас всех будет облегчением, когда это закончится. Тогда мы все сделаем, чтобы тебя обеспечить.

Вайолет слабо улыбнулась. Ей было грустно, что бабушке становится хуже.

– Надеюсь, до этого еще далеко.

– Через час приедет Дот. Наверное, схожу на станцию ее встретить.

Отвернувшись, Вайолет нахмурилась: приезд двоюродной бабушки означал, что у нее прибавится работы.

– Было бы замечательно.

– Тогда, пожалуй, я скоро пойду.

Вайолет выглянула в окно.

– Подождите, – сказала она, когда он направился к двери. – Там дети играют возле пруда. Вы не отнесете им по яблоку?

Мэтью кивнул, и она достала из миски два яблока, крупных и ярких, как теннисные мячи.

Вайолет обвела всех взглядом.

– Потом я снова заснула и спала, пока где-то через час не услышала крик сестры.

– Спасибо, – сказала Доротея.

Она сочувственно взглянула на Лили, которая стояла за Мэтью, скрытая наполовину.

– Затем дети нашли тело. Наверное, с этого момента логично продолжить вам, Рэймонд?

Садовник, казалось, был изумлен, что его вообще упомянули. Он выпрямился, гордый доверенной ему ролью.

– Верно. Я услышал крик. Я был в саду, собирал опавшие листья.

В последнее время Агнес стала невыносима. Запертая в своей комнате, где из развлечений был только вид на сад, она пристрастилась наблюдать за Рэймондом, отпуская комментарии по поводу всех его действий. Недавно он начал понемногу ремонтировать обнаруженную в гараже лодку и вчера поставил ее на подъездную дорожку, перевернув дном кверху для покраски, прямо под окном Агнес, – это было ошибкой. Он занимался лодкой большую часть дня и под вечер услышал, что Агнес слабым голосом зовет его. Ей было больно кричать, так что в конце концов она открыла окно и стала греметь тростью вверх-вниз по оконной раме.

Он поднял взгляд на окно: словно глаз с воткнутой в него иглой. «Да она чокнутая», – подумал он.

– Я тебе плачу не за то, чтобы ты забавлялся с деревянной игрушкой, – сказала она, когда Рэймонд поднялся на три пролета в ее комнату. В разговорах с ним и о нем она все сводила к деньгам.

Она велела собрать все опавшие листья в саду и привести его в порядок к приезду сестры. Сказав «Разумеется, мадам», он спустился обратно по тем же трем пролетам, представляя, как ее разбитое болезнью тело колотится о ступеньки и приземляется с переломанной шеей.

В день смерти Агнес он рано встал, надеясь покончить с покраской лодки. Но усталость оказалась сильнее, и он в расстройстве пнул деревянный бок, оставив отпечаток ноги на свежей белой краске. Затем он оттащил лодку к пруду и столкнул ее в воду: хотел посмотреть, будет ли она держаться на плаву. По воде пошли разводы белой краски.

Он взял лопату и тачку и стал собирать листья. Когда пришли Лорен и Мэтью, он работал в наклон у живой изгороди, и они его не заметили. К моменту, когда он увидел Бена, который с биноклем у глаз выглядывал из-за дерева на краю соседнего поля, тачка была почти полна. Вскоре она наполнилась доверху, и тогда он дотолкал ее до компостной кучи в углу, где сходились два забора, опрокинул вперед и отошел полюбоваться, как он много собрал. Часть листьев были уже немного потемневшими, но большинство ярко зеленели, и куча выглядела как тарелка овощей. И тут он заметил сбоку неровность: небольшое углубление там, где в листья бросили что-то тяжелое.

Он просунул туда руку и вытащил мертвую белку. Ее тельце распласталось на одетой в перчатку руке, совершенно окоченевшее, кроме головы, которая болталась, будто подвешенная на нитке. Он провел вдоль беличьей шеи большим пальцем. Там ничего не было, лишь мягкая кожа, похожая на затертую ткань, с тонкими жилами внутри. Животное сначала задушили, а потом сломали все шейные позвонки.

Он швырнул тельце обратно в компост и пробормотал: «Зачем ты так делаешь, Уильям?»

Спустя час работа была закончена. Убирая лопату в сарай, он услышал крик изнутри дома и увидел Вайолет, выбегавшую из передней двери вместе с двумя детьми.

Он был рядом через секунду.

– Вайолет, – он мягко сжал ее запястья, – что случилось?

– Агнес, ей плохо.

Рэймонд хотел отодвинуть ее и войти внутрь, но она остановила его, положив теплую ладонь ему на грудь.

– Нет, беги за доктором Лэмбом.

Не колеблясь, он повернулся и побежал.

Дом доктора стоял на другом конце деревни, до него было больше мили, и, хотя надо было спешить, Рэймонд сразу взял размеренный темп, чтобы сил хватило на всю дорогу. И потому, когда он выбежал с подъездной дорожки усадьбы на главную улицу и обнаружил доктора, сидящего на низкой ограде военного мемориала и курящего трубку, то подумал сначала, что ему показалось.