– Не верь ему! – холодно перебила его тираду Ирина Викторовна. – Он никогда не сможет разлюбить меня. И вчерашняя драка – прямое доказательство этого. Опомнись, девочка! Не ломай свою жизнь. У тебя есть шанс со скрипом окончить магистратуру и работать у матери. Ты еще встретишь своего мужчину. Того, который будет без остатка принадлежать только тебе одной.

– Я и так принадлежу только ей одной! – воскликнул Владимир и крепко прижал Вику к своей груди. – Пожалуйста, милая моя девочка, давай поскорее уедем отсюда. Я постараюсь всеми силами загладить свою вину перед тобой за вчерашнее происшествие. Я больше никогда не стану драться с братом.

– Оставь мою дочь в покое! – чуть не плача, подскочила к нему Юлия Хованская и дернула Вику в свою сторону. – Едем домой, моя хорошая! К черту эту свадьбу и все траты! По мне, так лучше остаться банкротом, чем видеть тебя несчастной в двадцать лет рядом с этим человеком!

У девушки внутри все сжалось в тугой узел. От шампанского и переживаний жутко болела голова. В тот миг ей казалось, что Ирина Викторовна права.

– Я хочу побыть одна. Мне кажется, я не готова выйти замуж за того, кто мечется между мной и своей бывшей невестой. – Она произносила эти слова медленно и безжизненно, словно робот.

– Я не мечусь, Вика! Просто я ненавижу сводного брата! Ира не имеет к этому никакого отношения! – в отчаянии кинулся в ее сторону он.

– Ну да, как же, – с холодной усмешкой покачала головой Ирина Викторовна. – Поезжай домой, девочка. И еще. Если возьмешь назад свои слова про мои скучные лекции, я позволю тебе сдать мой предмет с первого раза.

Вика посмотрела на нее с презрением. Повернулась к жениху, и глаза наполнились слезами.

– Я же… так верила тебе, Вова, – сорвалось с ее губ, и она бросилась прочь, на улицу.

Юлия Хованская подошла к Егору.

– А ты, милый мой, собирай вещи и убирайся из моего дома! Отныне будешь жить у своей мамы на Северном!

– Юля! Так нельзя, Юленька! Ну, постой же! – засеменил за ней следом Егор, под торжествующий победой взгляд бывшей невесты Владимира.

– Ну, ты и мразь. – Владимир смерил ее полным ненависти взглядом. – Как ловко ты выстроила свой спектакль! Я понимаю, это твоя жестокая месть моей Вике. Ты разбила ей сердце накануне свадьбы, чтобы почувствовать свое превосходство? Ты победила, радуйся. Но ненадолго. Свадьба все равно состоится, как бы ты не ликовала сейчас. Потому что я люблю свою невесту.

Он вышел на улицу. Утренняя прохлада неприятно обжигала разбитые губы и скулу. Он покрутил головой по сторонам и расстроено поморщился. Машины Хованских уже не было. Мать увезла Вику в Таганрог.

Позади послышались тяжелые шаги юриста, и вскоре Владимира догнал Никита.

– Ничего себе, отметили мальчишник, – передернул плечами он. – Ладно, вроде отделались штрафом за испорченную мебель и посуду. Филипп возбуждать уголовное дело против нас отказался. Сказал, пусть это будет свадебным подарком моему брату.

– Прямо так и сказал? – скривился Владимир.

– Да. Во всеуслышание заявил, что не хочет, чтобы твоя семейная жизнь начиналась с уголовного дела.

– Придурок, – сплюнул на сырую осеннюю дорожку Владимир.

Но, как не крути, а Филипп оказался благороднее, чем он предполагал. Жаль только, что ту, от благосклонности которой зависела его семейная жизнь, только что увезла разъяренная мать.

– Знаешь, босс, возьми-ка ты на эту неделю больничный. – Сочувственно посматривал в его сторону Никита. – Клиенты ни за что не подпишут документы, если увидят твое разбитое лицо. Хоть бы до свадьбы зажило, что ли.

– Я подумаю об этом. После того, как высплюсь. – Пообещал Владимир и нетвердой походкой побрел в сторону припаркованного такси.

Глава 31

Девятнадцатое октября. Вика безбожно прогуливала занятия в магистратуре. Сама мысль о том, что придется извиняться перед Ириной Викторовной, была ей противна. Но Юлия считала по-другому.

– Я думаю, гордыня – очень плохое качество, моя дорогая, – заявила она дочери. – Но у тебя еще есть немного времени, чтобы собраться с духом. Ирина Викторовна совсем не так плоха, как кажется.

– Я так не считаю, – все обидные слова, которые говорились в ее адрес на занятиях, о том, какая она никчемная и глупая, никуда не делись. Они жили в душе, подмывая и разрушая самооценку.

– Ладно, – примирительно вздохнула мать. – Тогда давай поедем в торговый центр. Открылись выставки пальто. Твоему старому пальто уже два года. Купим новое. И я что-нибудь себе посмотрю. Давно хотела жилетку из норки.

– Как тебе угодно, – Вике совсем не нужно было пальто. Но оставаться в своей комнате, читать сообщения от Вовы и плакать она устала. Он умолял ее вернуться. Просил прощения, и разрешения приехать в Таганрог. На поток его душевных излияний она ответила лишь однажды, твердым словом: «Нет». В тот момент ей казалось, у нее уже закончились слезы и всхлипывания. Но он написал, что все равно будет ждать, когда она сменит гнев на милость.

Мать же уверенно отметала все возможности предстоящего замужества дочери. Она уже построила план ее жизни на ближайшие пять лет, убеждая сосредоточиться на учебе и карьере.

– Вика, ну скажи мне, почему Рита оказалась такой умницей? Она увела у тебя из-под носа прекрасного жениха, и теперь кондитерская фабрика будет принадлежать ей и ее детям! А ты со своими чувствами осталась у разбитого корыта! – когда они сели в машину и та двинулась в сторону торгового центра, не выдержала мать.

– Я не хочу об этом говорить.

Вика отвернулась к окну. В глазах было сухо, но желудок скрутило тугой пружиной. Казалось, еще немного, и ее стошнит.

– Мне жаль, что ты наступила на те же грабли, что и я. Но Владимир Ветров всегда принадлежал только одной женщине. К сожалению, это не ты.

Слова матери резали сердце, словно острый нож.

– Если не прекратишь, я выйду из машины и вернусь домой, – едва слышно произнесла Вика.

– Ну что ты, в самом деле? – Юлия посмотрела на нее мгновение, качнула головой и уставилась на трассу.

В торговом центре долго мерили верхнюю одежду. Вике ничего не нравилось. Ее подташнивало от стойкого запаха новых вещей. Но мать вцепилась в алое полушерстяное длинное пальто, и убеждала дочь, что красный цвет прекрасно освежает и подойдет для золотой осени.

– Оно ужасное! – передергивала плечами Вика. – Бесформенное, и воняет шерстью! Как мокрая Люси после дождя! Его придется сдать в химчистку! Я не хочу, чтобы от меня воняло мокрой собакой!

– Да ничем оно не