Русские непрерывно подтягивали части с других фронтов и даже с Кавказа. И хотя турки клялись, что 1-й кавказский корпус по-прежнему находился на Кавказе, наши агенты и данные радиоперехвата дали возможность установить переброску одной его дивизии в Галицию еще 27 мая.

Радиоразведка своевременно вскрывала основополагающие решения русского командования, как, например, о проведении контрнаступления 9 мая против армейской группы генерала от кавалерии барона фон Пфланцер-Балтина, называвшейся теперь 7-й армией. Но не только. По результатам радиоперехвата достигались успехи и местного значения. Не случайно русский генерал Корольков[195] в своем труде «Несбывшиеся Канны (неудавшийся разгром русских летом 1915 г.)», вышедшем в Москве в 1926 году, посетовал: «Очень хорошо работавшая разведка давала возможность немцам (австрийцам) быть по большей части осведомленными о положении русских. Они знали недостатки противника и учитывали преимущества своего положения».

В целом наша армия добилась больших успехов, которые взятием Лемберга 22 июня отнюдь не закончились.

Еще 27 апреля 1915 года мы получили важное донесение о том, что в Лондоне прошла конференция, в которой приняли участие английский министр иностранных дел Грей, а также послы Франции, России и Италии. Итальянская пресса, разумеется, наперебой утверждала, что это неправда, а английский посол в Риме заявил, что слухи о каком-либо соглашении являются плодом фантазии. Однако наш военный атташе сообщил, что американский посол в Риме в наличии военных намерений Италии не сомневался.

Вскоре в греческой оппозиционной прессе и в петербургской газете «Новое время» появились заметки о подписании Лондонского пакта[196] и о согласии Италии пойти на серьезный компромисс на Адриатическом море, что вызвало у сербов большое возбуждение.

Вплоть до 4 мая в «Эвиденцбюро» поступали многочисленные сведения от наших агентов, согласно которым в трех граничащих с Австро-Венгрией итальянских корпусных округах, главным образом в Венеции, уже находилось больше половины пехотных частей, две трети кавалерии, почти вся горная артиллерия, около половины полевой артиллерии и мощная группировка осадной артиллерии.

На следующий день Италия объявила о выходе из Тройственного союза, секретный архив в венском посольстве был упакован, все стали ожидать немедленного итальянского наступления, а наши агенты разъехались по местам согласно мобилизационному предписанию. Итальянские же передовые армейские разведывательные пункты в городах Верона и Беллуно заметно активизировали свою деятельность.

9 мая наш военный атташе в Риме сообщил, что итальянцы будут в полной боевой готовности к 23 мая. Однако наши успехи на фронте вызвали в Италии опасения в том, что она слишком рано поспешила присоединиться к Антанте. Вечером 13 мая кабинет министров Антонио Саландра подал в отставку, и всем стало казаться, что в Италии восторжествовали противники войны.

Тогда на сцену выступили эмиссары Антанты, которая из-за попавшей в бедственное положение России остро нуждалась в притоке большой свежей военной силы. Они развернули лихорадочную деятельность, не скупясь на деньги и применение различных пропагандистских приемов. В результате в Риме вспыхнули волнения, где масла в огонь своими выступлениями подливал д’Аннунцио[197], а на место премьера вернулся Саландра. После же заявлений, сделанных итальянским правительственным органом 18 мая, стало окончательно ясно, что ничего другого, кроме войны, ожидать не приходилось.

Мы в Тешене с часу на час ожидали объявления войны Италией и обменивались с майором Николаи соответствующими сведениями. При этом немцы рассматривались нами как хороший источник информации, поскольку, по нашим расчетам, Германия не должна была участвовать в войне с Италией. Тем временем итальянцы перекрыли подступы к железнодорожным станциям и к железнодорожному полотну, а также ввели занавешивание окон пассажирских вагонов при следовании поездов на определенных участках. Но в этом вопросе они явно опоздали, поскольку через своих агентов мы и так уже знали больше, чем следовало. Уже в начале мая нам удалось достаточно точно определить силы и средства в предстоявшем развертывании итальянских войск.

По состоянию на 19 мая итальянцы развернули против Австро-Венгрии 24 пехотные дивизии. При этом «Эвиденцбюро» предполагало общую численность итальянской армии, включая резервы, в 1 100 000 человек, из которых 280 000 были готовы к бою. Территориальная милиция[198] исчислялась нами

Предполагаемое австро-венгерским Генеральным штабом развертывание итальянских войск по состоянию на начало мая 1915 г. (более половины войск уже развернуто) в 200 000 человек. В действительности же, по свидетельству известного итальянского военного историка Амадео Тости, сделанному им в труде «Итало-австрийская война», с началом войны под ружье были поставлены 1 500 000 человек, из которых 900 000 — в полевые войска. Что же касается плана итальянского наступления, заключавшегося в намерении прорвать наши позиции вдоль реки Изонцо, то о нем мы знали еще до начала войны.

Следовало ожидать, что это наступление начнется непосредственно сразу после объявления войны. При этом, учитывая значительное численное превосходство итальянцев над нашими слабыми силами, предназначавшимися для защиты границы и состоявшими в основном из временных формирований, батальонов ополчения и добровольцев, мы предполагали, что им удастся довольно легко прорвать оборону австро-венгерских войск. Однако, к нашему удивлению, итальянцы почему-то ограничились лишь занятием узкой пограничной полосы, добровольно оставленной нашими частями без единого выстрела с целью образования сплошной оборонительной линии, и в течение целого месяца бездействовали.