Взгляд девушки стремительно наполнился пониманием, и она буквально расцвела: распрямилась, развернула плечи, порозовела лицом и вроде даже засветилась изнутри:

– Да-а, матушка-а!!! – выкрикнула она с таким восторгом, что у Софьи Витовтовны заложило в ушах, повернулась к пологу…

– Ягодка, стой!

– Да, матушка?! – Княжна крутанулась так, что юбки взметнулись ввысь.

– Один день, одна просьба! – вскинув палец, предупредила княгиня. – А то мне еще с твоим братом поговорить надобно, и торжества по случаю венчания подготовить. Коли вы не передумаете, конечно.

– А брат уже все знает! – с широкой улыбкой ответила княжна.

Княгиня-мать укоризненно покачала головой и поманила девушку к себе. Приподняла пальцем подбородок, качнулась вперед, заглянула в самые глаза…

– Очень хочу тебя спросить, моя милая девочка, – прошептала она. – Скажи мне, Ягодка… Ты веришь в сказки?

– Да… – полушепотом ответила девочка и кинулась женщине на шею: – Я так люблю тебя, матушка! Спасибо тебе, спасибо, спасибо!

– За что?

– Спасибо, что в привороте отказала, матушка, – в самое ухо шепотом ответила княжна. – Теперь я знаю, это Васенька меня любит. Сам меня любит, сам!

Она отпрыгнула и стремглав выбежала из шатра. Снаружи послышался счастливый крик:

– Да согласна она, Васенька, согласна! Токмо все обычаи желает соблюсти!

Софья Витовтовна всплеснула руками и укоризненно покачала головой:

– Ох уж эти дети… Хоть бы во всю глотку не голосили о тайном и заветном, что ли?

В третий раз государь Василий Васильевич делал свое предложение уже в Кремле, в Посольской палате, при немалом стечении народа. Софья Витовтовна и в этот раз восседала в кресле, у спинки которого слева стояла одетая в светлый бархатный сарафан княжна Мария, на плечах которой лежал соболий плащ, а волосы поверх усыпанного жемчугом резного кокошника укрывал прозрачный шелковый платок. Толстая русая коса с вплетенной в нее алой атласной лентой – знаком того, что девица находится на выданье – была выпущена вперед и доставала красавице почти до пояса. Справа – замер верный телохранитель великой княгини, первый воевода великокняжеского престола юный князь Василий Ярославович.

– Хорошего тебе дня, матушка, – приложил ладонь к груди великий князь. – Хочу поведать тебе, княгиня, что ныне решил я жениться, дабы укрепить покой в державе нашей, скорейше подарив ей законного наследника.

На сей раз, как и полагалось государю, он не просил – он сообщал родительнице о своей воле.

– Сие есть мудрое решение достойного правителя, – степенно ответила Софья Витовтовна. – Но кто твоя избранница, сын мой? Достаточно ли она знатна, чтобы иметь право вынашивать наследников Московского престола?

– Моя избранница есть самая знатная девица нашей державы, матушка, – ответил Василий Васильевич. – Невесты достойнее ее не найдется во всей земной ойкумене!

– Однако согласны ли родственники сей невесты отдать тебе столь ценное сокровище? Что скажешь, князь Василий Ярославович? – Княгиня-мать повернула голову к князю Боровскому.

Разумеется, сватовство шло неправильно, не по обычаю. Но что поделать, коли невеста – сирота, а ее названная мать является одновременно и матерью жениха? А единственный родственник невесты – верный слуга жениха? Так что в меру красивый и достойный публичный обряд сватовства Софье Витовтовне пришлось сочинять самой, на скорую руку.

– Родственникам невесты не ведом никто, более достойный ее руки, нежели великий князь Василий Васильевич, – ответил молодой воин. – Он пригож собой, образован и… И достаточно знатен.

По посольской палате пробежал смешок.

Первый воевода немного помолчал, как бы в задумчивости, и склонил голову:

– Отец и матушка были бы рады такому союзу. Родственники согласны. Но насильно мил не будешь. Согласится ли на сие сама невеста? Как полагаешь, сестра?

– Даже и не знаю, матушка… – княжна Мария сделала пару шагов вперед, оказавшись чуть впереди кресла княгини-матери. – Отдать себя и судьбу свою навеки в чьи-то руки, отдать волю свою и жизнь. Как же таковое возможно?

– Эти руки станут любить и ласкать тебя, – опустился на колено юный государь, – оборонять и холить, носить и почитать. Клянусь любить и боготворить тебя вечно, быть верным и заботливым! Взамен же молю лишь об одной милости. Прими от меня сей малый, самый скромный дар…

Юный правитель достал из поясной сумки белую атласную ленточку и обеими руками приподнял над головой.

Посольская палата затаила дыхание.

Княжна Мария неуверенно затеребила свою косу, отчего несколько составляющих ее прядей выбилось в стороны. Склонила голову чуть набок, взяла с протянутых рук ленточку, несколькими движениями вплела ее в косу и затянула большим бантом.

Две ленты в косе – знак того, что невеста более не свободна.

Просватана!

Девушка все еще молча, но широко и счастливо улыбнулась. Гости, выдохнув, загомонили.

Василий Васильевич поднялся с колена, крепко обнял невесту и жадно поцеловал в губы. Затем повернулся к гостям и громко объявил:

– Сие кольцо я надеваю на палец княжны Боровской в знак своей клятвы жениться на ней должным обрядом, как только будут сделаны надлежащие приготовления! – Юный государь надел девушке на палец небольшой перстенек и поднял ее руку высоко вверх.

– Любо, любо! – обрадовались гости. – Совет да любовь!

– Благословение попросить забыли, – негромко посетовала у них за спиной Софья Витовтовна.

– Ой, матушка! Прости! – повернулись к ней подросшие дети.

– Да чего уж там, милые мои, – поднялась им навстречу женщина, обняла и по очереди поцеловала обоих. – Благословляю! Живите долго и будьте счастливы. Васенька, повернись к гостям и своим именем пригласи их всех в трапезную на общий пир, посвященный твоему венчанию.

Тем временем за окном все громче и громче раскатывался переливчатый звон колоколов, возвещая московский люд о только что случившемся радостном событии!

* * *

Разумеется, после сего дня княжна Боровская более не спала в ногах правительницы. На женской половине ей отвели собственные покои и выделили собственную дворню и своих слуг. Все-таки – великокняжеская невеста! Будущая государыня!

Однако теплыми уютными вечерами княжна Мария Боровская, словно боясь расстаться с милым детством, все равно привычно читала вслух чудесные книги в ставшей уже совсем родной за минувшие шесть лет горнице.